Само собой разумеется, Вайс в свое время информировал Центр о махинациях, касающихся засылки провокатора Байена. Так же, как и о том, что Байен передаст советскому командованию карту, на которой будет отмечена точка в одном из горных районов Германии, где якобы находится секретный научный центр, занимающийся разработкой нового смертоносного оружия. И о том, что Байен будет настойчиво рекомендовать, чтобы на эту точку был совершен массированный налет советских бомбардировщиков. На самом деле, как выведал Вайс, там находился только детский туберкулезный санаторий. И "заказ" на разрушение этого объекта поступил к абверовскому агенту Байену лично от министра пропаганды Геббельса, который уже заранее написал для редактируемого им еженедельника "Дас Рейх" страстную негодующую статью о чудовищном зверстве большевиков, разбомбивших приют больных немецких детей. Тот факт, что туберкулезный санаторий оказался в неприкосновенности, привел Геббельса в ярость.
Вайс, играя на тщеславии Лансдорфа, высказывал свои соображения о том, что, поскольку война с Россией принимает затяжной характер, сейчас следовало бы подумать о создании крупной разведывательной группы для длительного оседания в тылу противника. Не проявляя излишней поспешности, стоило бы создать разветвленную сеть. Причем не обременять пока агентов скоропалительными диверсионными актами и необходимостью передавать оперативную информацию, а дать им возможность акклиматизироваться с учетом изменившейся обстановки. И даже если их бездействие затянется, располагать таким агентурным фондом для господина Лансдорфа все равно, что абонировать в самом надежном международном банке персональный сейф, ключ от которого будет храниться только у него лично.
— Почему у вас возникают подобные мысли? — подозрительно осведомился Лансдорф.
Вайс ответил в высоком стиле:
— Время разрушает даже величайшие горные вершины, превращает их в песчаные пустыни. А мне не хотелось бы затеряться в вихре различных обстоятельств, во всяком случае, выпасть из вашего поля зрения.
Лансдорф улыбнулся польщено.
— Что ж, — сказал он, немного подумав, — идея создания информационного фонда, связанного с длительным оседанием наиболее надежных агентов на территории противника, не лишена смысла. — И похвалил Вайса: — У вас обнаруживаются не только тактические способности, но и постепенно вырабатывается стиль стратегического мышления. Кажется, я в вас не обманулся. — Заметил ворчливо: — А вот в отношении майора Штейнглица, бывшего вашего непосредственного начальника, моя проницательность, как всегда, безошибочна. Работает грубо и примитивно. У нас возникли подозрения, что польский профессор, бывший социал-демократ, доктор медицины Ливинский пользуется популярностью у населения вследствие своих антинемецких настроений. Я дал указание опубликовать в выходящей на польском языке варшавской газете письмо начальника эйнзатценгруппы Вольфа Губера, лично участвовавшего в казнях польских патриотов. В письме выражалась благодарность этому Ливинскому за то, что тот излечил его от опасного заболевания. То была великолепная публичная компрометации этого либерала. Поляки объявили ему бойкот. И нервный интеллигентик чуть было даже не покончил самоубийством.