— Спенсер… — начала она, скептически глядя на его лицо.
— Это так. Я выражал недовольство твоими волосами и платьем перед балом только потому, что они заставили меня слишком сильно тебя хотеть. Я думал, что, если бы ты оделась как англичанка, я не проводил бы каждую минуту, желая затащить тебя в постель.
Она приподняла бровь.
— Это сработало?
Посмеиваясь, он обхватил ее грудь через сорочку. — Разве, похоже, что это сработало? Нет, это только заставило меня хотеть, чтобы моя дикая американская роза вернулась. И чем больше ты становилась похожей на английский сорт, тем сильнее ты сводила меня с ума.
— Но если ты думал, что со мной все в порядке, тогда почему…
Он остановил ее вопрос поцелуем. Он знал, о чем она мечтала спросить, и знал, что должен ответить, но был достаточно эгоистичен, чтобы не хотеть испортить эту ночь. Лучше как следует заняться с ней любовью, чтобы, когда позже он расскажет ей все, возможно, для нее правда не будет иметь значения.
Игнорируя его совесть, вопившую, что нечестно не рассказать ей все теперь, он забылся в теплом бархате ее рта, абсолютном удовольствии ее объятий.
Когда он отстранился, ее глаза сверкали озорством.
— Вы все еще в кальсонах, лорд Рейвенсвуд. А насколько я помню…
Стремительно он отступил назад и разделся догола. Слава Богу, огонь был позади него так, что он сомневался, что у нее было достаточно света, чтобы увидеть шрамы на его левом боку. А когда она уставилась на его член и, покраснев, быстро отвела взгляд, он понял, что и ее девичья скромность сработает в его пользу.
— Твоя очередь. — Он потянулся, развязал ленты на ее сорочке и спустил ее с плеч девушки. Двумя рывками он превратил сорочку в лужицу у ее ног, полностью открывая ее тело своему голодному взгляду.
Пока он, упиваясь, проводил рукой по пышной полноте ее бедер к ее чудесно стройной талии и затем выше к ее полной груди, которой он так сильно жаждал касаться, она проговорила, заикаясь.
— Я–я предполагаю, я более смуглая, чем большинство англичанок.
Только потребность успокоить ее сдерживала его горячее желание.
— Не более смуглая, чем итальянка. — Поглаживая большими пальцами ее розовато–коричневые соски, он возликовал, когда они превратились в твердые бутоны. Спенсер одарил ее озорной улыбкой. — А знаешь, что говорят об итальянских женщинах.
— Нет, что? — Эбби затаила дыхание, потому что он пронес руку мимо ее золотистого живота, чтобы погладить пышные черные завитки между ее бедер.
— Что они очень страстные. Что они наслаждаются мужскими ласками. — Он улыбнулся, зарывшись пальцами глубже в пышные завитки и обнаружив, что ее лепестки уже увлажнились. Медленно отняв руку, он показал ей свой блестящие пальцы. — Так же как ты. Я знаю полдюжины англичан, которые отдали бы их коренные зубы за возможность иметь страстную жену, независимо от цвета ее кожи.