— Я слышала о пропаже девушки, — сказала она. — И очень вам сочувствую. Но действительно ничем не могу помочь. Девушку я видела только на представлении. В воскресенье. Возможно, вы нас запомнили. В цирке я была с сыном. Девушка разрешила ему прокатиться верхом на пони. Ему очень понравилось.
Во время разговора она показала глазами на Бена. Но не обратила внимания, что в руках у мальчика оказался нож.
Зато Бен заметил, как мать что-то положила на стол. Он с любопытством приблизился.
— Руки прочь, — сказала Труда, как только он схватил фотографию.
— Прекрасно делает, — радостно пробормотал Бен, сразу узнав знакомое лицо. И внезапно дикими прыжками понесся вокруг стола с фотографией, размахивая ножом в воздухе так, словно собираясь разрубить ее на куски.
Труда бросилась за Беном, схватила его, вырвала из рук нож и фотографию. Снова стала трясти его и ругать:
— Ты знаешь, что тебе запрещено брать ножи. После того, как ты порезался, и потом было столько крику.
Едва она его отпустила, Бен подпрыгнул к артисту, ударил его кулаком в живот и крикнул:
— Сволочь!
Затем упал на пол. Перед плитой оставалась лежать новая кукла. Мальчик быстро схватил ее, стал кататься с ней по полу из стороны в сторону, потом вскочил на ноги, ударил куклу кулаком по голове и снова выкрикнул:
— Сволочь! Холодно!
И стал дергать куклу за платье, пока в руке не оказался первый оторванный лоскут. Бен бросил его мужчине под ноги, вырвал кукле из туловища ногу и тоже швырнул ее на пол.
— Ах ты чертово отродье! — закричала Труда. — Зачем ты опять сломал куклу?
Потом Труда извинилась перед артистом:
— Порой он немного диковат. Но никому ничего плохого не сделает. Надеюсь, вам не больно?
— Нет, — ответил мужчина, забрал фотографию и поспешил попрощаться.
А Труда осталась стоять, где была. В ее мозгу прокручивались одна за другой сцены с самого начала, дополнившись приступом буйства сына на улице, ночью понедельника, испачканной пижамой и голосом Теи Крессманн, фальшиво сочувствующей Ренате Клой. И паника кипящей водой из котла перелилась через край, ошпарив Труду с головы до пят.
— Боже мой, — прошептала она и пристально уставилась на Бена. — Бруно действительно что-то сделал с девушкой. И ты это видел, верно? Боже, не оставь нас. Ты никогда не должен этого делать, никогда, слышишь. Очень плохо, когда девушке причиняют боль. Теперь скажи мне! Ты видел, как Бруно что-то сделал девушке?
Конечно, он ничего не ответил. Труда задыхалась, ей не хватало воздуха, она почувствовала, как глаза наполнились слезами, тыльной стороной кисти вытерла щеки и, запинаясь, пробормотала: