Волна, неожиданно выросшая почти под самой лодкой, вырвала из его рук весло, и сам он едва не вылетел в бушующую воду.
— Держи! — крикнул Николай Федору и, бросив ему весло, перепрыгнул на корму.
Оттолкнув старика, он выхватил из воды кормовое весло. В это время большой вал перепрыгнул через борт и обрушился на сидящих в лодке. Тут уже и Федору стало ясно, что еще одна такая порция — и все пойдут ко дну. Николай успел развернуть лодку. Следующая волна с шумом надвинулась на суденышко, но, не сумев захлестнуть его, со злобным шипением пронеслась на уровне бортов.
— Спокойнее! Нажимай! — крикнул Николай гребцам.
Несколько раз гребни волн заплескивали лодку, но реку переехали благополучно.
— Вот вам и «Вниз по матушке», — сказал Николай, когда лодка мягко врезалась в прибрежный песок. — Еще немного— и… в Астрахани встретились бы.
— В жизнь больше не поеду на лодке! — заявила Клава, ступив на землю. — Какой ужас! Какой ужас!
Она была бледна как мел. Зина, стараясь скрыть испуг, делала вид, что разглядывает свои промоченные покупки.
Федор молча помог девушкам сойти на берег. Нина растерянно смотрела на товарищей. Она поняла опасность только в то мгновение, когда лодка, потеряв управление, закрутилась на месте, как щепка, и ничего не стало видно, кроме бурлящей воды.
— Ишь какое дело… С гражданской войны на Каме, а вот в такой переплет попадаю второй раз. Сила-то, сила какая! Кормовик не удержал, — бормотал старик, извиняясь за свою оплошность. — Натерпелись страху…
— Тут хоть у кого вырвет, — успокаивал его Николай.
Пошумев над Камой, буря удалилась. Легонько побрызгивал дождик.
Николай не торопился; Федор, Зина и Клава убежали, спасаясь от дождя, а Нина стояла около него и держала в руках его портфель и пиджак. Он помог старику вытащить лодку на берег и отлить воду.
— Вот оно как получается, — рассуждал старик. — Весло выбило из рук! Вовремя подоспел… Дай тебе бог доброго здоровья и хорошую невесту.
— За добрую невесту я, дедушка, готов на такой лодке море-океан переплыть, — пошутил Николай.
Когда Николай и Нина поднялись на гору, их товарищи были уже далеко.
Скоро ветер совсем утих. Тучи рассеялись, и выглянуло солнце. Мир оживал после пережитой бури. В траве перекликались перепела, коростель зарядил свою скрипучую, однообразную песню, а вдали у холмов канюк, надрываясь, просил:
— Пи-ить! Пи-ить! И эхо повторяло:
— И-ить! И-ить!
На повороте тропинки Нина вдруг испуганно схватила Николая за рукав. Что-то живое отчаянно билось перед ними в траве. Николай раздвинул стебли, и с земли взлетел жаворонок.