На пасеке Василий Ефимович позабыл обо всем. День выдался трудный. Была пора роения. Первый рой вышел часов в десять утра и привился на липе перед омшаником. С этого момента до семи часов вечера ни Василий Ефимович, ни старик сторож Рябов, бывший моряк, не раз объездивший земной шар, не знали ни минуты покоя. За день собрали шестнадцать роев. Такого Василий Ефимович не помнил. Едва успевают справиться с одним ульем, а вокруг другого уже начинается усиленный полет. Особенно трудным оказался последний — привился на самой вершине пихты. Пришлось лезть на нее с топором и роёвней.
— Ну, сегодня больше не будет, — сказал Василий Ефимович, слезая с дерева и устало опускаясь на землю.
В это время послышался конский топот и замер за омшаником.
Василий Ефимович подвесил роёвню с гудящими пчелами к потолку омшаника и озабоченно сказал:
— Жарко. Как бы не задохнулись пчелы.
— Ничего не сделается, — ответил Рябов.
Укрывая голову пиджаком, в омшаник вбежал бригадир Петя Кавелин. Вокруг него, сердито жужжа, носилось несколько пчел. Попав в полутемное помещение, они отстали и улетели.
— Ох, злые какие! — проговорил Кавелин, еще боясь открывать лицо. — Вам, Василий Ефимович, телеграмма. Я привез.
— Откуда?
— Не знаю. Почтальон отдал по дороге. Прочитайте сами.
— Прочитай-ка ты. У меня очки куда-то задевались. Кавелин надорвал наклейку и прочитал: «Окончил дипломом отличием сегодня выезжаю на восток заданию комсомола привет Николай».
Василий Ефимович молча свертывал цигарку.
— Славно закончил институт, — прервал молчание Кавелин. — Молодец!
— Что за задание может быть? — вдруг спросил Василий Ефимович.
— Мало ли что! Может, и не туда, — намекнул Кавелин на события в Монголии. — Не обязательно же…
Василий Ефимович не ответил.
— Дед был солдатом, отец солдат, а ему подавно не миновать, — высказал мысли Василия Ефимовича дедушка Рябов. — Пошел человек ходить по земле…
Старый солдат, не прикурив, вышел из омшаника. Косые лучи вечернего солнца освещали вершины деревьев. Ровный шум пасеки затихал. Пчелы заканчивали свой рабочий день.
На станции Борзя выгрузились из вагонов и в пешем строю двинулись к границе Монголии.
Перед рассветом остановились на короткий привал. Еще было темно, но небо на востоке постепенно светлело.
Николай снял винтовку и прилег. Чтобы ноги были повыше, подложил под них вещевой мешок.
Рядом лежал Андрей Куклин, прибывший в роту в Борзе. В эшелоне Куклин ехал вместе с батарейцами и с Николаем познакомился только на марше. Может, они и встречались на какой-нибудь станции, но разве запомнишь человека среди тысяч людей? Тем более, что в первые дни Николай не различал людей, одетых, в одинаковую форму. Даже бойцов своей роты он узнавал с трудом.