Однажды вечером привезли две машины со снарядами. Заканчивая разгрузку, Николай громко расхохотался очередной шутке Андрея и тут же услышал знакомый голос.
— Коля! Снопов!
Около пушек стоял человек в командирской форме.
— Своих не узнаешь?
Только теперь Николай узнал Колесниченко и спрыгнул с машины. На петличках Дмитрия Петровича виднелись две шпалы.
— Здравствуйте, товарищ военврач второго ранга!
— И ты здесь, Коля?
— Здесь, Дмитрий Петрович.
— А я думал, ты еще в институте. Впрочем, понятно. Не мог ты в стороне оказаться, когда такое происходит. Добровольно, конечно, пошел? Не раскаялся?
— Да нет!
— Нисколько не изменился… Разве почернел на солнце. — И указывая на бруствер окопа, Колесниченко предложил: — Сядем. Давно в Монголии?
— С полком прибыл. Был в пехоте.
— Прошел, значит, и пехотную аспирантуру? А как с экзаменами?
— Отзубрил, Дмитрий Петрович. Все сдал.
— Хорошо, — с удовольствием сказал Колесниченко. — Молодец. Поздравляю… Да, не думали мы с тобой месяц тому назад, что придется встретиться в таких условиях и за столько тысяч километров. Помнишь дом отдыха? Прекрасно там было. И почему мы часто не умеем ценить обыденную жизнь. А что пишет Нина?
— Она не пишет и писать не будет, — подчеркнуто твердо ответил Николай, не глядя на Дмитрия Петровича.
— Почему? — изумленно спросил тот. — Вы же так хорошо дружили с ней. В чем дело?
— Не знаю, — опустил Николай голову. — С ней у нас все кончено.
— Вот это да-а! Не ожидал… Кто же в этом виноват?
— Кто же может быть, кроме меня самого? — горько усмехнулся Николай. — Сам порвал…
— Но почему же? Почему?
— Перед самым моим отъездом случилось одно неприятное дело. Был, одним словом, громкий разговор… Так что писем я не получу… Да это и лучше, пожалуй… — поспешно закончил Николай.
— Не ожидал, не ожидал от тебя этого! — с искренним огорчением сказал Колесниченко. — Но ведь ты ее любишь?
— Мало ли кто из нас кого любит? Зина, помните, доказывала, что для любви нет границ и расстояний… Есть, оказывается, и предел и расстояния.
Дмитрий Петрович глубоко вздохнул и, вытащив портсигар, закурил.
— Знаешь, Коля, не понимаю я этого всего. Дураком вроде тебя нельзя назвать, но…
— Умным тоже не приходится? — подсказал Николай.
— Пожалуй, так… Откуда у тебя такая дурь в голове? Разве можно поступать так? Девушка любила тебя, а ты… Чертовщина какая-то. Да и на войне не все погибают. Конечно, бывают жертвы, но разве в мирной обстановке люди не умирают? А жизнь никогда не боялась смерти! Откуда у тебя эти паршивые интеллигентские манеры?
— Интеллигентского во мне, Дмитрий Петрович, ничего нет. А только близок локоть, да не укусишь.