Раздосадованный неудачей замысла, варвар прикинул расстояние до люка. Может быть, удастся подпрыгнуть и схватиться за поднимающий створки рычаг? Нет, высоко! Локтей десять, не меньше…
Он спустился вниз, в пещеру, лихорадочным взглядом обвел все предметы, которые были в беспорядке разбросаны по полу. Так… Кирка, молоток, несколько железных стержней, лампа, бурдюк, ведро, миска… Все! «Небогато, — подавленно подумал Конан. — Что же делать, копыта Нергала мне в печень?»
Он снова вскарабкался по осыпающимся под ногами ступеням и внимательно осмотрел стенки колодца и едва выступающие из них рычаги. Если сплести веревку и попробовать за них зацепиться… Киммериец поднял лампу повыше, пытаясь рассмотреть, насколько выступают железные стержни над поверхностью люка. Нет! И думать нечего. Там даже пальцу не зацепиться. «Что же делать? Что делать?… — стучало в висках. — Надо придумать, иначе…» Он бросил взгляд на белеющие внизу остатки костей.
Варвар спустился вниз, прикрутил фитиль лампы — масло следовало поберечь — и вновь улегся в гамак. В голове вихрем проносились планы, иногда самые невероятные и фантастические, но киммериец старался направить свои мысли на дело.
«Думай, думай, лопоухий баран, — подстегивал он себя, — или твой обглоданный череп будет валяться на земле рядом с другими…» Услышав слабый шорох, Конан взглянул вниз: несколько здоровенных крыс облепили миску в надежде поживиться чем-нибудь съестным.
— А, чтоб вас! — взревел варвар и запустил в мерзких тварей ножом. Не попал, разумеется; раздался визг, крысы юркнули в щели пещеры.
«Да от них здесь житья не будет, — подумал Конан. — Еще не хватало, чтобы во сне у меня что-нибудь отъели! Тут и гамак не поможет…»
Он слез со своего ложа и принялся обломками камней затыкать многочисленные дыры, щели и лазы, которые обнаружил в стенах.
«Теперь полегче будет», — закончив работу, решил он и вновь забрался в гамак — думать. Однако усталость и бессонная ночь взяли свое; веки варвара слипались, он пытался бороться со сном, но тщетно — через некоторое время в тишине пещерки слышалось только мерное дыхание.
* * *
Конана разбудил скрежет механизма, раздвигающего створки люка.
— Что, сын шакала, — раздался сверху голос Дархуна, — спишь? Пора работать, уже утро! Даром кормить я тебя не буду!
Киммериец поднялся наверх.
— Давай сюда ведро! — скомандовал хозяин. — Сегодня ты должен нарубить полную миску камня — тогда завтра утром я обменяю ее на похлебку, иначе ешь хоть песок, пока не сдохнешь!
Варвар сжал кулаки, но промолчал. Съев пойло, которое Дархун называл бобовой похлебкой, он принялся рубить породу, выковыривая и складывая в миску синие осколки. Дело спорилось, вскоре он уже нарубил емкость с верхом и остановился, опершись на кирку. Он до сих пор еще не придумал, как отсюда выбраться, и это не давало покоя. Не проводить же всю жизнь здесь, рудокопом! Конан даже заскрипел зубами от сознания собственного бессилия.