Но о Зинке я тоже расскажу вам позже.
Если придерживаться законов хронологии, то для начала стоит рассказать, как и зачем появилась я в этой чертовой Москве. Как не сбылись мои наивные честолюбивые мечты и как со мной случилось то, о чем я даже и не мечтала.
Только вот знаете какая мысль гложет меня в данный момент? Может, я слишком обычная для того, чтобы стать героиней романа? Сами посудите – не абсолютная красавица, не то чтобы очень интеллектуальна (образование неоконченное среднее), не знаменитость. Даже на определение «стерва» я, пожалуй, не тяну, хотя многие с этим не согласятся.
Однако жизнь мою серой не назовешь. Знаете, сколько раз случалось со мною отчаянное «почти» – я почти прославилась, я почти была лучшей подружкой большой звезды, я почти стала любимой женщиной самого лучшего (и самого подлого) на свете мужчины.
Так что приготовьтесь. Сейчас я расскажу вам о том, как я не стала звездой эстрады. О том, как звездный статус обрела моя лучшая подруга, в которую я, признаюсь честно, никогда особенно не верила. О том, как она перестала сначала быть лучшей, потом, соответственно, подругой.
Ну и о самом подлом мужчине на Земле, разумеется. Пусть он не надеется, что я скромно и благородно утаю от широкой общественности перипетии нашего ледового побоища под названием «любовный роман». Нет уж, страна должна знать своих героев.
Родилась я черт знает где, дурнушкой с невероятным самомнением. Да, я из породы гадких утят. Радующая взгляд женственность появилась в моем облике годам к двадцати, а до того времени я напоминала кузнечика-переростка – тощенькие ручки, длинные кривоватые ножки, мелковатое личико, собранные в практичный хвост на затылке волосы. Но себе самой я всегда казалась до неприличия совершенной. Я смотрела на себя в зеркало и упивалась прелестью собственного лица – изящным изгибом густых темных бровей, и миниатюрным носом, и четко очерченными темными губами, и высоким лбом.
Я была самим совершенством, моя красота (как наивно казалось мне самой) была сопоставима с шокирующим очарованием музейных произведений искусства. Мне казалось, что стоит мне только захотеть – и весь мир падет к моим (тощим и длинным, как каминные щипцы) ногам. Я могла стать актрисой, которой рукоплескали бы миллионы поклонников, манекенщицей, разбивательницей сердец. Я ни минуты не сомневалась, что в один прекрасный день о Варваре Ивановой узнает весь мир.
Между тем росла я в приволжском городке с населением пять тысяч человек. Воспитывала меня тетка, сестра моей матери. Мать помню плохо – когда мне было четыре года, она вышла замуж за инженера-интеллигента и укатила с ним в Саратов. Первое время новоявленные молодожены исправно навещали нас с теткой – мне привозили неизменные склеенные развесные конфеты и уродливых дешевых кукол, в которые я никогда почему-то не играла. Наверное, у меня напрочь отсутствует материнский инстинкт.