– Я танцовщица, – весело отрекомендовалась я новой соседке.
– Думаю, я надолго не задержусь в этой квартире, – протянула она, – у меня намечается несколько выгодных контрактов. Надеюсь после Нового года уехать в Париж.
Когда она впервые это сказала, я ей, признаюсь, немного позавидовала. Откуда мне тогда было знать, что похожая на узника Освенцима Зинка собирается в Париж каждый Новый год – и пока ни разу в столице европейской моды не побывала.
Но тогда мне, наивной, она казалась почти звездой. Ее жизнь была так не похожа на мою. Хотя Зинка тоже в свое время приехала в Москву издалека. Восемь лет назад она выиграла провинциальный конкурс красоты, подписала контракт с модельным агентством и приехала покорять столицу. Пока Москва осталась вершиной непокоренной, но Зина с упорством альпиниста продолжала невозмутимо карабкаться вверх.
Моя соседка отчаянно хотела прослыть особой светской. Она постоянно моталась на какие-то вечеринки, она непринужденно упоминала названия самых модных закрытых клубов, она жонглировала именами звезд в уменьшительно-ласкательной интерпретации («Вот мы давеча с Андрюшей Макаревичем…» или «Ужас, в гостях у Славки Зайцева так напилась»). И я верила, что моя соседка и в самом деле знакома с вышеупомянутыми персонами.
Жили мы с Зинкой в однокомнатной норке на 16-й Парковой улице. Я спала на продавленном, скрипящем диване, Зинаида ютилась на раскладушке, которая была ей мала, – наверное, создатели этой разновидности мебели и не подозревали, что на раскладушке когда-нибудь будет спать высоченная без пяти минут топ-модель.
Зинка была жуткой неряхой. Не представляете, как это меня раздражало. Строгая тетка приучила меня к порядку – она отчитывала меня даже за оставленный в раковине стакан. Зина же вообще, кажется, не подозревала, что посуду необходимо хотя бы иногда мыть. Она разгуливала по квартире в уличных туфлях. Сток в раковине был забит ее крашенными в гламурно-белый цвет волосами (от краски волосы у Зинки совсем испортились и выпадали пучками). Раздеваясь, она бросала одежду прямо на пол. Сколько раз, проснувшись, я с отвращением наблюдала такую картину: Зинаида ползает по полу в поисках колготок. Вытащив из кучи несвежего тряпья очередные, она подозрительно обнюхивает капроновые пятки, пытаясь таким способом определить степень заношенности колготок. Сколько раз я пыталась ее воспитывать – все без толку. Нет, она не пыталась специально меня разозлить. Она искренне недоумевала, почему я возмущаюсь. «Оставила на кухонном столе грязные трусы? Подумаешь, я же выпила много, лень было стирать. Да ладно тебе, Варька, не дуйся, не будь занудой!»