Ашока формально едва ли принадлежал к какой-либо партии, но на деле он способствовал росту либерального течения. Император, вероятно, сознавал, что "малый путь"- не для всех и что Дхамма будет оказывать воздействие на народ лишь при том условии, если выдвинет на первый план не отрешенность и пессимизм, а понятный простым людям религиозно-нравственный идеал. Однако махаяна еще только зарождалась, и, проповедуя этот идеал, Ашока сам невольно отошел от первоначального буддизма.
Гаутама отодвигал достижение совершенства за пределы этой жизни и даже за пределы загробного блаженства, в которое верил Ашока. Проникнутый отвращением ко всякому бытию, Будда рассматривал угасание жизни как конечную цель для познавшего истину. Продолжая традицию Упанишад, он учил о тщете всех земных усилий и довел до апогея жажду чистого Абсолюта.
Есть величие в этом сознании суетности мира, в том горьком прозрении, которое позднее вдохновило Экклезиаста написать свой сумрачный некролог тленному. Но "суета сует" иудейского мудреца звучала совершенно иначе в контексте всей ветхозаветной веры. Будда же остановился на радикальном отрицании бытия со взором, прикованным всецело к Трансцендентному. В его глазах истинно совершенным был тот, кто, "отказавшись от желания, бездомный бродит вокруг, в ком угасло желание существовать... кто освобожден от привязанностей и ничего не имеет, для кого ничего нет ни в прошлом, ни в будущем, ни в настоящем" (26). Свое кредо он выразил в словах:
Мгновенно, мгновенно все составленное;
Жизнь в нем повита смертью;
Все разрушается, созидаясь;
Блаженны притекшие к месту покоя (27).
Для многих верующих буддистов эта позиция в корне подрывала ценность жизни.
В свое время Освальд Шпенглер определил буддизм и стоицизм как явления, характерные для увядающей культуры (28). Но если в ту эпоху античный мир и в самом деле приближался к поре усталости и заката, то Индия еще была полна сил и энергии. Впереди она предощущала огромное будущее, поэтому пессимизм и мироотрицание Будды не отвечали духовным запросам ее народов.
В результате Индия постепенно отказалась от своего великого сына и его учения. Только за пределами страны махаянисты сумеют заполнить роковые пробелы буддизма, внеся в него идею личного Бога. К ним мы еще вернемся, а пока приходится констатировать, что вскоре после Ашоки буддизм в своей ортодоксальной форме стал вытесняться из Индии. Знаменательно, что, по преданию, сам Гаутама предчувствовал непрочность своего дела. Он говорил Ананде: Совершенная жизнь будет длиться недолго,