Из гостиной доносился голос Джейн.
— Так, — бойко распоряжалась она, — Под креслом перстня нет. Значит, он под диван закатился. Давайте отодвинем.
Послышался шум. Джейн и горничная двигали диван.
Толстиков проскользнул в ванную. Помимо ванны здесь был еще и стенной шкаф. Лешка быстро в него забрался.
Минут через десять голос Джейн донесся из прихожей.
— Наверное, я все-таки его у себя в номере потеряла. Извините за беспокойство.
— Ну что вы, мисс, — с дежурной вежливостью ответила горничная. — Мы всегда рады помочь нашим гостям.
Входная дверь открылась. Закрылась. Стало тихо.
Толстиков вылез из шкафа и вышел из ванной. Номер, в котором жил Дэвид Аркетт, был просторнее Лешкиного. Кроме гостиной и спальни, здесь имелся еще и кабинет с письменным столом и книжными стеллажами.
Лешка первым делом посмотрел в окно. Оба типа все так же стояли у входа в отель. Покуривая и разговаривая.
В дверь постучали. Удар. Пауза. Два удара.
Толстиков открыл. Джейн влетела в номер и захлопнула дверь.
— Ты где прятался? — спросила она.
— В ванной.
Девочка по-хозяйски оглядела гостиную.
— Ну что, приступим? И они приступили.
Но ни любимых сигарет Джорджа Родуэла, ни его любимой зубной пасты ребята не нашли… Джейн заметно приуныла. Осмотрев гостиную и спальню, они вошли в кабинет.
Лешка подошел к книжным стеллажам.
— А что твой отец любит читать? — спросил он.
— Русскую классику. Толстого, Чехова, Достоевского…
Толстиков провел пальцем по корешкам.
— Вот Толстой… вот Чехов… а вот Достоевский…
Джейн посмотрела.
— Это переводы. А папа читает по-русски.
— Он знает русский язык?
— Не только. Папа еще знает французский, японский и… Смотри… — вдруг перебила она себя: — «Война и мир» на русском. — Девочка сняла книгу с полки и раскрыла. — Ой, что это?..
Лешка тоже чуть не ойкнул.
— Ни фига себе, — сказал он.
Книга оказалась вовсе не книгой. Это была коробка, замаскированная под книгу.
На дне коробки белела записка.
Джейн схватила записку и прочла: «Спящая Красавица проснется в полночь. Ребер».
Она передала записку Лешке.
— Почерк тот же, — сразу определил Толстиков.
Девочка кивнула.
— Да, тот же.
— А твоего отца не называют Ребером?
— Нет. Его же зовут Джордж.
— Ну, может, прозвище… Джейн покачала головой.
— Нет, не было у него такого прозвища.
— А тебя Спящей Красавицей не называли?
— С какой стати?
«Ты ведь такая красивая», — хотелось ответить Лешке, но вместо этого он произнес:
— Ну, может, ты поспать любишь.
— Поспать я люблю. Но Спящей Красавицей меня не называют.
— Тогда записка адресована не тебе, — сделал вывод Толстиков.
Девочка фыркнула.