Рита хотела что-то сказать, но, видимо, передумала или не решилась и вышла из кабинета. Лудовин, крутя в руке ручку, уставился на чистый лист. Я вынула из прозрачной папки пачку объяснительных и, взяв первую сверху, начала читать ее.
— Знаете, сто лет уже ничего не писал, — сообщил Лудовин.
— Но вы грамотно излагаете, — заметила я, читая, как один из свидетелей развернувшихся перед ним событий, пытается описать их: «Я увидил, как пастрадавший упал с носилками в катлаван. Побижал туда…».
— Неплохо учился в школе… книжки читал, — бросил Лудовин, начиная заполнять лист своими размашистыми буквами.
Почему же ты таскаешь бетон на стройке, если хорошо учился в школе? Кто ты такой? Неудачник, выброшенный на дно благодаря неумению бороться с невзгодами? Лентяй, не желающий лишний раз шевельнуть пальцем, чтобы чего-то добиться в жизни? Алкоголик, не способный справиться с губительным пристрастием? Явно неглупый мужик, но, видимо, без царя в голове, лишенный самолюбия и амбиций. В общем, тряпка. Но неплохо выглядит, если его приодеть, то будет очень даже ничего. Яркий пример, когда вполне мужественная внешность скрывает под собой отсутствие характера и набор скрытых пороков. Я вынесла приговор и почти успокоилась, хотя мне очень хотелось спросить, зачем в своей записке он решил сообщить о встрече в метро. Я просматривала следующий документ, параллельно размышляя, как задать этот вопрос таким образом, чтобы он прозвучал как бы между прочим, безразлично. Мне совсем не хотелось демонстрировать свой, пусть и слабый, интерес к его нахальной, неуместной выходке. Момент, когда я могла это сделать как руководитель, требующий от подчиненного ответа за неправомочные действия, был безнадежно упущен. Может быть, он сам догадается и соизволит объяснить свои странные действия. Мститель второго разряда! Применил бы лучше зачатки своих талантов в деле!
Телефонный звонок прервал мои размышления и наблюдения. Когда я закончила разговор и положила трубку, Лудовин приподнялся со стула и подал мне исписанный лист бумаги.
— Не знаю, вроде описал все подробно…
По привычке вооружившись простым карандашом, я пробежала глазами объяснительную-дубль.
— Вот видите, Роман… э-э-э… Петрович, вы затмили всех, очень неплохо все изложили и… без отступлений не по делу.
— Но я уже сказал, что погорячился. Если вас все устраивает, я могу идти?
— Да, меня все устраивает, можете идти, — сказала я, наблюдая, как он поднялся, кивнул в знак прощания и, прихрамывая, направился к дверям кабинета.
Если не спрошу сейчас, уже не спрошу никогда. И с чего это я так оробела перед каким-то чернорабочим, пусть и грамотным?