И ещё. Я попрошу его раздобыть для меня эту книгу — «О магах». Я не успела прочесть ни о Первом прорицателе, ни о безумном Лаш — а теперь мне почему-то казалось, что это очень важно, что обязательно нужно прочитать и запомнить…
Настало серое утро, и хозяйственный Хаар занялся обустройством своего нового имущества, то есть меня; ради этого дела он решил обновить какой-то старый, вышедший из употребления фарс.
Мой новый хозяин был свято убеждён, что нет ничего смешнее, чем когда на сцене задирают кому-нибудь подол, пинают под зад да ещё обсыпают мукой — всё равно кого, лишь бы погуще. Я никак не могла уяснить смысл своей роли; Хаар раздражался, обзывал меня тупой коровой, щёлкал пальцами и требовал повторить всё сначала. Труппа зубоскалила.
После третьего или четвёртого повторения я перестала злиться и нервничать — мне сделалось всё равно. Пусть только вернётся Луар…
Будто почувствовав перемену моего настроения, Хаар объявил конец репетиции, ободряюще похлопал меня по крестцу и заявил, что, хоть задатки у меня слабенькие, но актрису из меня он тем не менее сделает.
Я смолчала.
Старуха, заведовавшая в труппе хозяйством, извлекла откуда-то ворох грязного тряпья и велела его выстирать; пока я таскала воду, ворочала в корыте несгибаемую холстину и вылавливала со дна ускользнувшее мыло, героиня с капризными губками и её круглолицая товарка сидели рядом на скамеечке, грызли орехи и то и дело прыскали, перешёптываясь и поглядывая на меня.
Я стерпела.
Вечером было представление — меня послали собирать деньги в тарелку. Я жадно всматривалась в лица окружавших подмостки людей — вдруг, думала я, Луар вернулся и ищет меня… Но и публика была под стать Хааровым фарсам, щекастая, вислоносая, глупая и пошлая… Впрочем я, скорее всего, преувеличила. Скорее всего, в тот момент мне казался глупым и пошлым любой человек, который не Луар…
Время остановилось. Мне казалось, что вслед за каждой ночью приходит один и тот же длинный серый день.
После двух или трёх репетиций Хаар решил, что хватит даром меня кормить — пора выходить на публику и зарабатывать деньги. У него была кошмарная привычка наблюдать за спектаклем из-за занавески — и прямо по ходу дела шёпотом высказывать замечания, среди которых самым красноречивым была всё та же «тупая безмозглая корова». После представления Хаар обычно собирал труппу, чтобы унизить одних и похвалить других; сразу вслед за этим случалась грызня, потому что оскорблённые впивались в горло похвалённым, обвиняя их в интригах. До поры до времени я наблюдала за этим зверинцем как бы со стороны; до поры до времени, потому что в один прекрасный день Хаар решил похвалить и меня.