— Прямо из головы не идет. Извини, старина, но я просто в толк не возьму, как тебе удается… гм… сохранять такой бодрый вид.
— Мне? Знаешь ли, возможно, это покажется тебе слишком жестоким, но понимаешь, па, если в жизни часто сталкиваться с чем-нибудь ужасным, то уже смотришь на все по-другому. А я сталкивался. На поле боя. Готов поклясться чем угодно, мне было страшно жаль старика, но переживать по поводу того, какой у него был ужасный вид, мне — вот ей-богу — даже в голову не приходило.
— Пожалуй. Да, пожалуй.
— Если бы люди не были толстокожими, — продолжал Ральф, — они бы просто сошли с ума. Возьми, к примеру, войну. Симми-Дик подтвердит. И Эрни с Крисом. А ведь это их отец. Да тебе любой это скажет, кто вернулся с войны.
— Может быть, может быть.
Ральф встал. Расправив плечи, он в упор посмотрел на отца:
— Вот кто действительно испытал настоящий шок — так это Камилла.
— Понимаю. Бедное дитя. Может, мне стоит поговорить с ней, Ральф?
— Пожалуй, — сказал Ральф. — Хорошо бы было. Вот пойду прямо сейчас и скажу ей. Она будет очень рада.
Отец сразу разволновался и сказал:
— Милый друг, ты случайно не…
— Да, папа, — перебил его Ральф. — Боюсь, что да. Я сделал Камилле предложение.
Отец встал и подошел к окну. За окном, весь белый от снега, стоял сад.
— Лучше бы ты этого не делал, — со вздохом сказал он. — Дульси вчера что-то насчет этого намекала. Мне кажется, что я… гм… как церковнослужитель, не подвержен какому-либо снобизму. Я все понимаю. Камилла — прекрасная девушка, и, не будь других обстоятельств, я был бы просто счастлив видеть вас вместе… — Он взъерошил свои жиденькие волосы и печально продолжал: — А больше всех по этому поводу переживает леди Алиса.
— Боюсь, что госпоже Алисе придется с этим смириться, — сказал Ральф, и в его голосе послышались звенящие нотки. — Очевидно, она прослышала, что мы встречались с Камиллой в Лондоне. Она уже пыталась читать мне нотации. Но скажи мне, па, по-честному — при чем тут, собственно, тетя Акки? Разумеется, она у нас замечательная. Я восхищаюсь ей. Но нельзя же воспринимать ее как оживший родовой тотем. Хотя вид у нее для этого вполне подходящий.
— Дело не только в ней, — с еще более несчастным видом проговорил отец. — Понимаешь, Ральф, ведь есть кое-кто… Ты уж меня прости, сын, но позволь тебя спросить… Разве у тебя нет… — Мистер Стейне запнулся и беспомощно посмотрел на сына. — Ну, ты понимаешь… — запинался он. — Ходят слухи. Я не хотел слушать, но все равно…
Ральф догадался, к чему он клонит:
— Ты про Трикси Плоуман, да?
— Да.