Богдан уронил руки — и они закачались, словно две толстые веревки.
— Сделай так! Чтобы — как не твои. И плечо чтобы как не твое. Чуешь? Словно тебя растребушили и тряпками набили. А теперь становись как надобно. Кулаки сжимай, а плечи расслабь!
Сам Богдаш, встав в стойку, опасно покачивался, от пояса вверх словно у него все ходуном ходило.
Данила попробовал сделать так же. Богдаш рассмеялся.
— Ты как плясовой медведь, право! И старается, бедный, а все не как человек! Да ты не горюй, это не сразу дается. Уж чему-чему, а свили я тебя обучу. Вот хочу я тебя в грудь ударить — ты что делаешь?
— Первый бью, — сразу отвечал Данила. — Я же вижу, что хочешь ударить.
Богдаш хмыкнул.
— Три способа есть. Когда стенка на стенку — то и у тебя правая для удара занесена, и у меня. Так что я бью, ты мою руку на свою левую принимаешь и тут же сам бьешь. Второй способ… Ну, он для нас не годится, Это когда удар просто на себя принимаешь и стоишь, не шелохнувшись, Это втрое тяжелее нужно быть, а жирного конюха с Аргамачьих конюшен в тычки погонят. А третий — чуть скрутиться и удар мимо себя пустить. Вот этот способ нам и нужен! Ну-ка, ударь еще! Да не бойся — не обижу!
Данила ткнул кулаком прямо в середину Желваковой груди, прикрытой кулаками. Желвак, стоя как вкопанный, развернулся влево, так что кулак Данилы только скользнул по зипуну, и, почти одновременно выставив локоть, отвел Данилину руку в сторону.
Проделал он все это неторопливо — чтобы товарищ смог все разглядеть и понять.
— Это называется — скрут. Скрутить можно голову, плечи, живот. Куда тебя бьют — то и скручивай. А сейчас я тебя буду бить! Я — бить, ты скручиваться! — Богдаш криво усмехнулся. — Сперва шутя буду бить, потом во весь мах. Не увернешься — пеняй на себя.
Данила кивнул. Шея еще болела от мгновенного и жесткого объятия Желвака. Но он встал, как велено — плечи опущены, кулаки — к груди, и тело вроде должно свободно поворачиваться…
— Кон! — выкрикнул Богдаш. И тут же ударил.
Удар был какой-то крученый. Данила зазевался и прпустил его. Кулак врезался в грудь, дыхание захватило!
— Х-хы!.. — само вылетело из глотки, после чего Данила невольно шагнул назад и пошатнулся.
— Жив? — спросил Богдан. — Или родимец разбил? Стой, не качайся!
— Х-хы… — вторично выдохнул, хотя воздуха в груди вроде не оставалось, Данила. А вдохнуть уже не мог.
— Ага! Буздыгана не видывал! — с непонятным удовлетворением заметил Богдаш. — Так вот он тебе — буздыган! Что, полюбился? Скоро сам так бить будешь! Ну, становись! Ну?!.
Данила кое-как управился с непослушной глоткой. И снова встал, как велено.