Но он почувствует себя гораздо лучше, если Морс возьмет на себя ответственность за таинственное дело; снимет эту обузу с его собственных, Стрейнджа, плеч.
Вот после таких раздумий Стрейндж и позвонил в эту субботу Морсу.
– Какое дело? – спросил тогда Морс.
– Черт возьми, ты отлично знаешь...
– Я все еще в отпуске, сэр. И пытаюсь приступить к кое-каким домашним хлопотам.
– Ты выпил, Морс?
– Только начинаю, сэр.
– Не против, если я подойду и присоединюсь?
– Не сегодня, сэр. У меня как раз сейчас в гостях замечательная – просто на удивление! – замечательная шведская девушка.
– О!
– Послушайте, – медленно проговорил Морс, – если и существует возможность раскрыть это преступление, если там есть какая-то причина...
– Ты читал эти письма?
– Я скорее "Арчеров" пропущу!
– Как ты думаешь, это не розыгрыш?
Стрейндж услышал глубокий вздох Морса:
– Нет! Нет, не думаю. Только хочу предупредить, что мы получим колоссальное количество ложных следов и фальшивых признаний – вы знаете, как это бывает. У нас всегда их хватает. Неприятность в том, что мы из-за этого выглядим круглыми идиотами, особенно если мы все будем воспринимать слишком серьезно.
Да, Стрейндж признал, что все, сказанное Морсом, это и его точка зрения.
– Морс, позволь мне позвонить тебе завтра, хорошо? Хотя нам и предстоит завтра разбираться со всеми этими чертовыми хулиганами в Бродмур-Ли...
– Да, я читал об этом, когда был в отъезде.
– Насладился каникулами в Лайм?
– Не очень.
– Ну что ж, я лучше оставлю тебя твоей... "замечательной шведской девушке", так кажется?
– Хотелось бы.
Положив телефонную трубку, Морс снова включил свой проигрыватель компакт-дисков, остановленный на сцене жертвоприношения из финала вагнеровской "Гибели богов"; вскоре прозрачное, чистое сопрано шведской певицы Биргит Нильсон снова наполнило квартиру главного инспектора.
Когда я пожаловался на то, что, проведя обед за роскошно накрытым столом, не услышал ни одной фразы, которую стоило бы запомнить, он (доктор Джонсон) сказал: «Содержательные беседы случаются тут редко».
Джеймс Босуэлл.
Жизнь Сэмюэля Джонсона
В ночь на воскресенье 12 июля Клэр Осборн лежала без сна, размышляя о том, чего же ей надо от жизни. Все было хорошо – как обычно – "все отлично". В физическом отношении Алан был достаточно умелым и таким любящим. Он ей нравился, пожалуй, даже очень нравился, но она никогда его не любила. Она отдавала ему столько себя, сколько могла; но где, спрашивала она себя, где хоть что-то достопамятное во всем этом? Где долгожданная радость от их короткого, тайного, немного волнующего свидания?