Девушка подумала и решительно произнесла:
– Нет, не фальшивка. Во-первых, тут подтверждаются кое-какие уже известные нам факты – напри-мер, насчет передислокации пятьдесят седьмого танкового корпуса в район Одессы. Совпадают также данные о количестве паровозов и вагонов на нашем узле. Они же не знают, что нам известно, а что – нет, и в чем-то непременно ошиблись, если бы сфабриковали фальшивку.
– Логично, – сказал Петро задумчиво. – Итак, документ не фальшивый. Однако стоит ли передавать такие сведений, если это может привести к провалу одного-двух наших разведчиков?
– Они же могут потом все переиначить, – отозвался Галкин. – Мы передадим, что пятьдесят седьмой корпус под Одессой, а он уже будет где-нибудь в Прибалтике…
– Вряд ли, – возразила Катруся. – Подумай сам, легко ли перебросить целый танковый корпус с одного места на другое!
– Вот! Теперь мы подошли к главному, – сказал Петро. – Стало быть, если документ не фальшивый, гестапо не было никакого смысла подсовывать его нам. Наоборот, если бы они узнали, что эти сведения попали в наши руки, то обязаны были бы…
– Тут же взять нас! – подхватил Галкин.
– Правильно, – сказал Петро. – Версию насчет фальшивки отбрасываем. Теперь расскажи нам, Катруся, про этого фельдфебеля Штеккера.
Что могла рассказать Катруся? Вообще-то Штеккер – человек замкнутый, но по отношению к ней добр и внимателен. Однако при всем том она и думать, конечно, не могла, что он так поведет себя во время их последнего разговора… И девушка по просьбе Петра снова во всех подробностях воспроизвела этот разговор.
– Трудно гадать, – вздохнул Петро, – но, похоже, имеем дело с человеком порядочным, а может быть, даже и с… Как он сказал тебе на прощание? Что думать иногда бывает полезно?.. Не поняла литы это как намек?
– Я тогда ничего не поняла, – откровенно призналась Катря.
– Что ж, подведем итог, – сказал Петро. – Фельдфебель, который обязан охранять военную тайну, видит: кто-то сделал лишнюю копию с важнейшего документа. Хорошо, допустим, это не агент гестапо, выслеживающий Катрусю. Но как должен был бы поступить в таком случае любой гитлеровец? Конечно же, немедленно сообщить своему непосредственному начальнику, за что получают благодарность или даже награду. Так?..
– Безусловно, – подтвердил Галкин. – Между прочим, мы уже на десятом километре. Поедем дальше?
– А бензина хватит?
– Полный бак.
– Прекрасно, тогда едем дальше. Однако фельдфебель не только отказался от награды, но и ступил на очень опасный путь… Если бы стало известно о его проступке, Штеккера судил бы военный трибунал. А там разговор короткий – расстрел. Фельдфебель – человек опытный и умный – не мог не знать этого. И все же не выдал Катрусю. Выходит, он…