– Ты, брат, свои переживания вот так… – сжал кулак Скачков. – Может, кто-нибудь тебе и посоветовал бы: дескать, забудь, кто ты, будь Кремером – и все… Таким советам не внимай. Как раз, повторяю, наоборот, – никогда не забывай, кто ты на гамом деле, не забывай ни на минуту, в этом твое спасение, это даст тебе силы преодолеть все преграды. Может, это и звучит несколько напыщенно, по суть именно такова. Да, болит сердце, и никто из нашего брата не в силах перебороть эту боль. Однако пойми: именно она, эта боль, и свидетельству-14, что мы – люди, она помогает делать то, что мы делаем. Трудно скрывать свои человеческие чувства, страшно трудно, но ведь это – первое условие нашей работы. Тем и отличается разведчик, что способен наступить на горло собственной песне.
– Так то настоящий, а я кто?
– Давай без самоуничижения, – серьезно сказал Скачков. – Ты же знал, на что идешь?
– Конечно.
– Не думал, что путь твой будет устлан цветами?..
– Не смейтесь!
– А я и не смеюсь. Конечно, цветов не будет. Но надо идти так, чтобы не исцарапаться о шипы.
– Поцарапаться не страшно, – заметил Петро и вдруг широко улыбнулся. – Поцарапаться – пустяки, а вот хорошенько им досадить, – тогда и жизни не жаль!
Скачков как-то особенно внимательно оглядел Петра, весь сжался, словно перед прыжком, причем его светлые глаза вдруг приобрели зеленовато-синеватую окраску и стали колючими, казалось, майор заглядывал в самую глубь его души, читал его мысли.
– Есть для тебя такое задание, дружище… Сложное и опасное… – начал он, наклонившись к Петру.
На этих словах майор запнулся, словно наговорил лишнего и спохватился. Наступила долгая, мучительная пауза. Петро не выдержал.
– Странную роскошь позволяет себе наша разведка, – произнес он язвительно. – Отрывают от дела офицера, заставляют его прыгать с самолета во вражеский тыл – и все для того, чтобы побеседовать с сопляком на абстрактные темы… – Выпалив все это, Петро перевел дух и подумал: пожалуй, майор может обидеться.
Действительно, Скачков зло сощурил глаза, уголки губ у него нервно дернулись, но он овладел собою и весело ответил:
– Все равно тебе не рассердить меня. Да, ты прав, я прибыл сюда для дела…
Майор помолчал, как бы ожидая вопросов собеседника, но Петро решил ничем не выказывать своего любопытства. Видно, это понравилось Скачкову, ибо он мягко сказал:
– Ты, лейтенант, и сам не знаешь, какую кашу заварил…
Петро опять промолчал.
– Благодаря твоей тетради, – продолжал май shy;ор, – мы набрели на институт, который бьется над созданием секретного оружия.