— Ясно, — кивнул Март. — Все?
— Все. Да, Центр просил сообщить, что тебе присвоено очередное воинское звание.
Март молча наклонил голову. Регенбах пожал его руку у локтя.
— Прости, ты — русский?
— Да, русский, москвич.
— Я знаю, тебе тяжело. Держись, москвич. Я очень верю в Москву. В Москву фашизм не пройдет.
* * *
Эрих Хайдте с треском захлопнул окно и, пока по мостовой не протопал батальон новобранцев, стоял, прижавшись спиной к прохладной стене.
«Итак, началось». Фотолаборатория освещалась тусклым красным фонарем. Стены Эрих предусмотрительно обклеил фотографиями красоток, переснятых с трофейных французских журналов. На полках стояли банки с химикатами, лежали коробки с фотографической бумагой. В одной из них хранились пленки, за один кадрик которых Эриха могли бы сразу отправить на виселицу. На пленках были засняты почти все самолеты, какими располагали гитлеровские люфтваффе.
Ютта тоже была встревожена победными сводками первых часов русской кампании.
— Все это чушь, — сказал Эрих. — Русских им не победить.
Ютта молча наблюдала за Эрихом. «Совсем взрослый человек. В нем есть уже что-то мужское, мужественное Это не тот влюбленный мальчик, который настороженно слушал увертюру из „Тангейзера“ и смущенно сжимал рот, когда целовался…»
Эрих остановился напротив Ютты.
— Ты помнишь сказку о Рюбецале?
— Которую рассказывал дядюшка Клаус, — растерянно прошептала Ютта последние слова пароля.
— Сегодня день памяти дядюшки Клауса.
— Ты… Март?
— Всего лишь связной Марта. Так мне приказал Перро.
— А Марта здесь нет?
— Почему же нет… Ты часто видишь его. Но о нем знать тебе пока не следует Всю работу ты будешь вести через меня. Понятно?
Ютта кивнула головой — ее любимый человек, который в целях конспирации когда-то был назван братом, и друзья по подполью приготовили для этого все документы, теперь будет руководить ею. Значит, Перро решил, что Эрих подрос, и поручил ему более серьезное дело. Смешной Перро на этот раз встал на сторону сильной половины человечества, хотя Ютта была и старше и опытней Эриха.
Ютта из-под опущенных ресниц наблюдала за шагающим из угла в угол Эрихом. Тот морщил лоб и ворошил волосы, как всегда, когда досадовал. Она сидела перед ним смущенная, как школьница. И как школьница теребила подол широкой клетчатой юбки. Когда отца увезли штурмовики, Ютта жила сначала у тетки в Берлине. А потом перешла на нелегальное положение. Но скоро ее выследили и посадили в концлагерь. Оттуда удалось бежать. Друзья достали ей новые документы, познакомили с «братом» и велели работать в Аугсбурге. Потом ее свели с человеком, который назвался Перро. Он устроил Ютту в рекламное бюро. Здесь она позировала, снималась с военными, помогала хозяину фотолаборатории.