Ослепленный и обожженный, Алеша все телом подался к ней.
– Что нельзя? Почему нельзя?!
Клара быстро отступила вбок и приложила палец к губам.
– Алексей Парисович! На выход! – донесся голос Козловского.
Чтобы князь не вошел, Алеша сам бросился к шторе.
– Сейчас! Секунду!
Когда же обернулся, женщины в каморке не было. Она исчезла в одно мгновение, совершенно бесшумно. В углу чуть покачивалась бархатная портьера.
В час тридцать ночи, когда большой отель утих, вся группа собралась в номере штабс-ротмистра Козловского. Крошечная комнатка была расположена изолированно, в маленькой башенке, которая снаружи смотрелась весьма живописно, изнутри же представляла собой чуланчик нелепой круглой формы с узкими оконцами и низким потолком. Зато к двери вела невероятно скрипучая лесенка, а за стеной не было соседей, так что подслушать, о чем говорят в номере, не представлялось возможным. Потому-то князь и выбрал именно этот номер, самый дешевый из всех.
Командир устроился на подоконнике. Художественный руководитель на тумбочке. Трое остальных сидели на железной кровати, которая под тяжестью дородного Булошникова прогнула свое проволочное чрево чуть не до пола.
– Перестаньте вертеться, – уже не в первый раз сказал Козловский ерзавшему на своем неудобном сиденье Романову. – …В общем, пока картина неутешительная. Проникнуть на виллу трудно. В пути Зоммера тоже не возьмешь. Так?
Повздыхали. Помолчали.
Алеша изо всех сил пытался сосредоточиться на проклятом Зоммере, но в голову лезло совсем иное. Горячие губы… Шуршание газа… Аромат белой кожи…
Он покачнулся – от воспоминания закружилась голова.
У тумбочки подломилась ножка. Романов едва успел соскочить – грохнулся локтем о чугунный умывальник.
– Да что с вами сегодня? – рявкнул князь. – Вроде не пили!
– Извините, тесно.
– Да уж, не апартамент-люкс. Итак, жду предложений, соображений, идей.
Булошников пропищал:
– На вилле всегда шесть человек охраны. Да у Зоммера шестеро. Много, ваше благородие.
– Сам знаю, что много! Сколько раз говорить! Пока мы здесь, называть меня «Акакий Акакиевич»! А то забудетесь, ляпнете при посторонних… Ну, толковые мнения есть?
Крайнее раздражение, в котором пребывал начальник, лучше всего свидетельствовало: дело швах.
– Если б пострелять дозволили – другое дело, – степенно сказал Лютиков. – Сами же велели: без кровянки. И чтоб тихо. Как тут по-тихому обтяпаешь, когда вокруг него столько псов цепных?
– Нет, Акакий Акакьич, – припечатал колено ладонью Никашидзе. – По-тихому не получится. Даже не думайте.