А ведь по печальной иронии судьбы Ханна всегда была щедра по отношению к своим ученикам и даже гордилась этим. Но сегодня Ханна углубилась в себя только потому, что рядом был Иден Хартфилд. Его присутствие угнетало и радовало, и она, опасаясь, что это скажется на работе, заставила себя отвлечься от всего. Переусердствовала, правда. Хорошо хоть про пациента не забыла.
Со вздохом Ханна вышла из операционной, сняла маску, колпак, развязала тесемки темно-зеленого халата. Хирург ее уровня должен безукоризненно владеть собой, но и в этом надо знать меру!
Рядом сбрасывал «рабочую одежду» Хартфилд. Ему сейчас снова на операцию. Персонал уже готовил больного, инструменты, свет. А Ханна пойдет в другой блок, в четвертый, хотя там, наверное, еще оперирует ведущий хирург-ортопед. Скорее всего, у нее будет «окно».
Она ошиблась. Вошла старшая операционная сестра.
– Вы готовы приступать, доктор Ломбард?
– Только одеться! И руки.
– Мы подготовили вместо четвертого первый блок. По графику там с утра кесарево собирались делать, но женщина ночью родила сама. Так что мы ждем вас в первом.
– Инструменты?
– Нужно еще минут пять-десять. Кажется, управимся быстро. Раз-два – и готово.
– Да? Вот и прекрасно.
Перспектива закончить до обеда все операции очень обрадовала Ханну.
– Кажется, мы неплохо обработали Дженис, а? – улыбнулся Иден, облачаясь в стерильный костюм.
– Да.
– Остается надеяться, что ее ожидания были в рамках разумного.
– Сначала она, конечно, ужаснется. Все эти швы, нитки, отек… Но когда он спадет.
Все эти слова они уже говорили сегодня друг другу, продолжали упорно держаться за тему Дженис, как за спасательный круг. Только это позволяло обоим преодолеть смущение, которое вызывали воспоминания прошедшего вечера.
Он застиг меня врасплох, оправдывалась перед собой Ханна, шагая одна в первый операционный блок. Но это случилось. Это было! А что было? – с досадой одернула она себя. Ну поцеловались. Может, больше ничего и не будет.
Эта мысль неожиданно расстроила ее.
– Можно тебя на минуту? – окликнул Ханну Иден.
Он застал ее в ординаторской, где она в одиночестве пила кофе с кексом. Этот чудесный домашний кекс принес утром кто-то из врачей, но к обеду от него уже почти ничего не осталось. Не стеснялась и Ханна, выбрав себе самый аппетитный кусок. В тяжелые операционные дни она всегда была голодна, а сегодня были еще и обходы, и консультации.
Торопясь ответить Хартфилду, она чуть не поперхнулась.
– Конечно. Что случилось? Шону не хуже?
– Нет. Он чувствует себя неплохо. Сроки операции определим в зависимости от мочевыделения. Еще слишком много жидкости сочится через пораженные участки, поэтому капельницы я пока не отменял. Но я не о нем хотел поговорить.