Как только она вошла, тишину дома нарушил голос отца, в котором слышались едва сдерживаемые нотки гнева.
— Лили? Зайди ко мне!
— Здравствуй, папа, — как можно спокойнее произнесла она, войдя в его кабинет.
— Все-таки ты это сделала.
— Сделала что?
— Ездила к этому… стервятнику, — выплюнул Чарлз. — Как у меня могла родиться такая идиотка дочь? Ты думаешь, я мечтаю о внуках-ублюдках?
Лили похолодела. Сегодня утром, когда они занимались любовью, никто из них не подумал о предохранении. Чувствуя, что за страстью Джека скрывается боль, с которой он жил все эти десять лет, Лили откликнулась на его призыв, желая смягчить эту боль единственно известным ей способом: подарить свое тепло. То, что начиналось как акт утешения, закончилось всепоглощающей страстью, а когда она, обессиленная, лежала на груди Джека, в ее душе царила гармония.
Лили не могла слушать, как отец оскверняет один из самых прекрасных дней в ее жизни.
— Прекрати! Я знаю, что делаю. Я возвращаю себе свою жизнь, которую ты отобрал у меня десять лет назад. Я люблю Джека, — ничуть не удивившись, что ее слова прозвучали естественно, как дыхание, сказала она. — И знаю, как ты поступил с Джеком и его семьей. Смерть Брэдли Долана на твоей совести. Как ты только можешь жить с этим? — Лили запнулась. На ее губах показалась невеселая улыбка. — Хотя я забыла. У тебя ведь нет совести. У тебя нет сердца. Все, что тебя волнует, — это деньги и твоя репутация.
— Ты как-то забываешь о том, что беззастенчиво тратила эти деньги на протяжении последних десяти лет, не утруждая себя вопросом, откуда они, — криво усмехнулся Чарлз Фонтейн. — Думаешь, тот модельный агент «случайно» возник в твоей жизни и «случайно» предложил тебе работу? Не будь такой наивной, Лили. У меня есть власть, и когда нужно, я пускаю ее в ход. Ты моя дочь, Лили, а я всегда забочусь о том, что принадлежит мне. Можешь обвинять меня в беспощадности, но сначала подумай вот о чем: где бы ты сейчас была, если бы не я? Кем бы ты была? Никем. Я надеюсь, что в следующий раз ты вспомнишь об этом прежде, чем раздвинуть ноги перед Доланом. И было бы неплохо задаться вопросом: «Почему он снова спит со мной, если ненавидит моего отца?» Дело не в тебе, моя девочка, а во мне.
Отец давно ушел, а Лили все еще стояла, охваченная ознобом. Своими последними словами Чарлз отнял всю красоту проведенной ночи с Джеком. Но каким бы жестоким он ни был, мысль о том, что кое в чем он прав, все сильнее тревожила Лили.
Она никогда не задумывалась над неожиданным взлетом своей карьеры. Возвращаясь мыслями к прошлому, она поняла, что это не могло быть простой случайностью. Это значит, Лили обязана отцу всем. Неужели он прав и она так и не выросла?