В довершение ко всем несчастьям венская весна, обычно ласковая и теплая, в тот самый год выдалась ужасной. Весь май шли непрерывные дожди, превратившие парк Лаксенбурга в болото или в залитую водой прерию. Летний замок располагал ограниченными средствами для отопления, пребывание там вскоре обернулось катастрофой. Сисси простыла, начала кашлять. Франц Иосиф пришел в ужас.
— Она не может оставаться здесь! — заявил он вечером матери. — Мне невыносимо видеть ее страдающей. Я отправлю ее в Ишль — туда к ней может приехать мать.
Эрцгерцогиня София пожала плечами.
— Попробуй, но не удивлюсь, если это у тебя не получится. Сисси откажется расставаться не с Лаксенбургом, а с тобой. Она жалуется, что мало тебя видит. А ты поехать с ней не можешь…
— Что же делать?
— Почему бы тебе не отправиться в Богемию и в Моравию? Ты ведь обязан представить своим подданным их новую монархиню. Это ее развлечет… Да и я отдохну! Ты этого не знаешь, мой милый Франц, но Сисси такая особа, что наблюдать за ней — это труднее всего на свете.
Уехали 9 июня, когда наступила солнечная погода. В этом поистине чудесном путешествии, наполненном радостью, красками и праздниками, большое значение придавалось красочности костюмов, что приводило юную императрицу в восторг. А красота ее творила чудеса и завоевывала все сердца.
В ходе путешествия Елизавета, возможно, впервые испытала удовольствие от своей роли государыни. Ей понравился чешский народ, и она почувствовала, что и он испытывает по отношению к ней чувство обожания. А кроме того, она постоянно находилась рядом со своим дорогим мужем, вдали от Софии, — предвкушение рая. Увы, путешествие кончилось, надо возвращаться в Лаксенбург, причем одной — Франц Иосиф задержался из—за военных маневров в Богемии. Но Сисси в последние дни испытывала от путешествия меньше удовольствия — только усталость и смутное отвращение…
Это означало, естественно, то, чего все ожидали: 29 июня эрцгерцогиня София сообщила сыну в письме, что императрица ждет счастливого события. Но, оставаясь верной своим принципам, воспользовалась случаем, чтобы порекомендовать императору «поберечь» в ближайшие недели юную супругу. Что касается последней, то и ей надо бы изменить образ жизни. «Полагаю, — писала совершенно серьезно София, — что ей не надо бы столько времени заниматься своими попугаями: если женщина в течение первых месяцев слишком долго смотрит на животных, возникает опасность, что дети будут на них похожи. Ей лучше смотреть в зеркало и глядеть на тебя. На таком созерцании я и буду всегда настаивать…»