– И романтична, особенно для нас с вами, – тихо сказал Миклош.
Гизела тихонько рассмеялась:
– Всегда находятся люди, которым не по душе все новое или модное. В Париже еще до войны танцевали вальсы Штрауса.
– Вы слишком молоды, чтобы танцевать в Париже.
– Да, конечно, но сейчас я уже достаточно взрослая, – задумчиво произнесла Гизела. – Мама часто рассказывала мне о балах. А когда папа давал концерты, она брала меня с собой в театр. Я даже видела императора и императрицу. Тогда они казались мне принцем и принцессой из сказки.
– Я рад, что вы были недостаточно взрослой, чтобы танцевать в Париже, – быстро заметил Миклош.
– Почему? – с невинным видом спросила Гизела.
– Потому что теперь вы достаточно взрослая, чтобы вальсировать со мной в Вене, – ответил он.
Она не сразу осознала смысл его слов, а когда осознала, ощутила необыкновенный восторг.
– Но… папа никогда не позволит… это невозможно, – с сожалением произнесла она.
– Мы обсудим это позже, – сказал Миклош. – Сегодня вечером я хотел бы побеседовать с вами в каком-нибудь тихом месте, где нас никто не увидит.
– Я не могу… так поступать…
– Прошу вас, – умоляюще сказал Миклош, – пожалуйста, вспомните, ведь я помог вам однажды. Быть может, я еще смогу оказать вам услугу. И я вернулся в Вену за сотню миль лишь затем, чтобы видеть вас.
– Я уверена, что у вас были другие причины, – обороняясь, сказала Гизела.
– Нет, только вы, – нежно ответил он. Гизела старалась убедить себя в том, что не имеет права поступить столь же опрометчиво, как тогда, в лесу, потому что это расстроит отца.
Но когда слова отказа уже были готовы сорваться с ее губ, она взглянула Миклошу в глаза и позабыла обо всем на свете. В это мгновение она была способна думать только о том, как ее тянет к этому человеку.
Он не был похож ни на одного знакомого ей мужчину.
Его темные волосы, гладко зачесанные назад, оставляли открытым высокий чистый лоб, а черты лица были четкими и очень строго очерченными. Темные глаза светились глубоким светом, взгляд их был властным и в то же время предельно открытым и честным.
Гизела не сомневалась, что испугалась бы подобного предложения, будь оно сделано кем-то другим, а не Миклошем Толди.
Она помнила, как доверчиво шла за ним по темному Венскому лесу, и чувствовала, что и сейчас может полностью ему доверять.
– Вы придете?
Гизела почти не слышала его. Ей казалось, что слова превращаются в волшебный поцелуй на ее губах.
– Вы были так добры… что очень трудно ответить «нет».
– Не надо искать оправданий, – сказал Миклош. – Истинная причина в том, что вы так же сильно, как и я, хотите увидеться со мной, Гизела.