И только когда девушка ощутила, что отныне уже не принадлежит себе, что отныне она вечная раба любви, граф поднял голову.
Мгновение он смотрел прямо ей в глаза, сиявшие таким блеском, что они казались ослепшими, в лицо, пунцовое от радости, и на сладко разомкнутые губы – и… говорить стало не о чем. Граф прекрасно понял, что отныне сердце маленькой Тины бьется только для него.
Но он понял и то, что этот поцелуй слишком отличался от всех, которые довелось ему познать в своей богатой любовными связями жизни.
И тогда он поцеловал ее снова, поцеловал долгим, томительным, горячим поцелуем, заставившим в обоюдном восторге задрожать их обоих, и они улетели в неведомые огненные дали страсти.
Спустя некоторое время, когда граф ощутил всю неловкость нынешнего их положения, он осторожно разомкнул объятия и усадил девушку на диван.
Усевшись, она тихо подняла ресницы, и Грамон поспешил сказать:
– Есть ли на свете кто-нибудь более нежный, более волнующий, чем ты? Но, моя радость, нам нужно серьезно поговорить с тобой.
Но тут у наружной двери послышались шаги, она распахнулась и вошел Кендрик, что заставило графа отшатнуться от девушки.
– Прошу прощения за столь позднее возвращение, – извинился Кендрик, бросая на столик высокий цилиндр, – но мне пришлось увидеться с таким количеством приятелей Филиппа, что от приглашения на обед сегодняшним вечером избавиться не удалось.
– При… Приглашения? – каким-то чужим, непослушным голосом переспросила Тина.
Граф медленно поднялся.
– Так я понимаю, вы будете не в состоянии принять мое приглашение?
– Мои извинения, де Грамон. Может быть, мы отобедаем с вами завтра вечером, но сегодня… Сегодня мы с Тиной идем на обед к принцу Наполеону, который, как вам известно, является членом императорской фамилии, а затем мы разделим с ним и ужин, который дает Ла Пайва у себя на Елисейских полях. Словом, вы понимаете, что такой возможности мы пропустить не можем.
Граф нахмурился:
– Не думаю, что вам хорошо известны привычки и традиции принца Наполеона.
Кендрик беспечно расхохотался:
– Я встретился с ним сегодня первый раз в жизни благодаря опять же одному из приятелей Филиппа, и он столь любезно пригласил меня на обед к себе домой, будто знал целую вечность. – Кендрик улыбнулся. – Но, конечно, ему уже известно, что я прибуду не один, а с очаровательной подружкой, с которой он весьма пылко уже желает познакомиться. – Брат лукаво глянул на Тину. – Не мог же я сказать принцу, что ты предпочитаешь ему другую компанию!
– Н-нет, конечно, нет, – согласилась девушка.
– Но известна ли вам, – вмешался в разговор граф, – репутация принца по отношению к женщинам? Я не думаю, что это тот человек, с которым следовало бы знакомить Тину.