Кендрик пожал плечами.
– Я лично присмотрю за ней, – ответил он наконец и почти с неохотой, – и к тому же, приняв приглашение его высочества, теперь невозможно взять слово обратно.
Тина сидела ни жива ни мертва, опасаясь, что графа рассердят такие вольные и бездумные речи брата, но тот овладел собой и не произнес ни слова на этот счет.
Девушке даже пришлось взять инициативу в свои руки:
– Мне очень грустно, что наш сегодняшний обед с вами не состоится, но завтра… Если вы сможете перенести свое приглашение на завтра, мы будем счастливы.
– По, надеюсь, до обеда мы еще увидимся, ведь я обещал вам завтра утром показать Лувр.
Глаза Тины радостно вспыхнули.
– Конечно, конечно, а поскольку Кендрик не любит ни музеев, ни картинных галерей, мы сможем отправиться как можно раньше!
– Я заеду за вами в одиннадцать, – пообещал граф и поблагодарил девушку за счастливый день.
С этими словами он попрощался, поцеловал ей руку и вышел, а ей осталось лишь грустно улыбнуться, почувствовав в этом прощальном поцелуе всю тоску расставания и всю радость минувшего дня.
Как только граф вышел, Кендрик весело воскликнул:
– Тина! Мне так много надо рассказать тебе! Сегодняшний вечер будет для тебя несравнимо интересней, чем какой-то обед с этим Грамоном! – Он сделал паузу, но сестра промолчала, и Кендрик пустился в пространные и цветистые описания вечеров принца Наполеона, которые тот давать любил и умел. – По, к сожалению, он имеет возможность устраивать их у себя дома только тогда, когда жена его находится где-нибудь в отъезде. Тогда он приглашает к себе всех самых интересных дам Парижа.
– Дам такого рода, каких мы видели в «Кафе Англэ"? – уточнила Тина.
– Вот именно! И, несмотря на то что я считаю для тебя вредным такое времяпрепровождение, ты увидишь там самых известных куртизанок, тех, которые превратили Париж в настоящее Эльдорадо для мужчин всего мира. Правда, их матери и жены предпочитают совсем обратное название…
– И к ним, конечно, принадлежит и мама…
Кендрик воздел руки к потолку.
– Да она просто убьет меня, если узнает, куда я тебя водил! Но женщины, которых ты увидишь этой ночью, разумеется, хорошо воспитанны и умеют вести себя достойно. Только не надо забывать, что не следует ничему удивляться, и уйти домой все-таки пораньше.
А во время переодевания к званому обеду Тина вдруг с отчаянием обнаружила, что не хочет идти никуда и что всем балам и обедам мира она предпочла бы тихую беседу с графом – и что она любит его.
Это слово поначалу испугало девушку, ибо оно означало, что ни своей воли, ни своего свободного сердца у нее больше нет – и что она уже никогда не сможет принадлежать никому другому.