Глаза Мириссы снова наполнились светом, словно тысяча свечей засверкала в них.
– Тогда я могу ехать с вами? – едва слышно спросила девушка.
– Я на коленях прошу тебя об этом.
– О… Тэлбот!.. – Имя его прозвучало как ликующий призыв.
Линчестер не поцеловал ее. Он только сказал:
– Мам нельзя терять ни минуты. Мы уезжаем как можно скорее! Одевайся, а я пришлю кого-нибудь собрать твои вещи.
Только на секунду Тэлбот заглянул ей в глаза и вышел. Мирисса осталась одна.
Минуту-другую девушка еще пыталась осознать случившееся, с трудом веря во все это. Мо потом поняла, что теперь они оба свободны и никто не помешает им говорить о своей любви, и ничто больше не имело значения, только то, что они могли быть вместе.
Она начала торопливо одеваться, вспомнив, что она накануне предупредила Мэри о своем раннем отъезде с отцом, поэтому все вещи, кроме ее вечернего платья, в котором она обедала, были уже уложены в дорожный сундук.
В платяном шкафу висела только приготовленная для поездки домой ее симпатичная дорожная накидка и муслиновое платье, в котором она приехала в Нин.
Нирисса уже завязывала ленты шляпы, когда раздался стук в дверь и камердинер герцога, Бэмкс, вошел в сопровождении молодого лакея.
– Ваш сундук готов, мисс? – спросил он.
– Да, только стяните его ремнями, – попросила Нирисса.
– Его сиятельство уже внизу, мисс, ждет вас.
Бэнкс и лакей вынесли дорожный сундук из комнаты и пошли по коридору.
Нирисса быстро огляделась вокруг, чтобы убедиться, ничего ли она не забыла, затем побежала вниз по ступенькам лестницы навстречу поджидавшему ее Линчестеру так быстро, словно за спиной у нее выросли крылья.
Он также переоделся в дорожное платье, и сквозь открытые двери Нирисса увидела его дорожную карету, запряженную шестеркой лошадей, а также двух верховых для эскорта.
Никто не провожал их, и герцог, взяв Нириссу под руку, сошел с ней вниз по парадной лестнице и помог сесть в карету.
Карета тронулась, а девушке все еще с трудом верилось в происходящее, словно опять ей снился некий странный сон, способный вдруг обратиться в кошмар.
Но тут Нирисса почувствовала, как сжимают ее руку пальцы герцога, ощутила его близость подле себя и осознала, что теперь они были вместе и только вдвоем.
Лишь когда они проехали через большие кованые ворота, она вскрикнула и забормотала почти бессвязно:
– Ой… я же должна была… мне надо оставить… записку для папы… рассказать ему обо всем случившемся.
– Я позаботился обо всем, – успокоил ее Тэлбот. – Я оставил письмо не только для него, но и для Гарри.
– Вы все… продумали!..