– Десять дней назад, да? – переспросил старый Джонсон, окинув Марину взглядом, от которого ей захотелось закричать. – Ты даже не купил своей «жене» обручальное кольцо.
Интонация, с которой Джонсон произнес слова «своей жене», вызвала у Марины желание влепить наглецу пощечину.
– Раз уж вы заговорили об этом, – начал Карлос, словно извинялся перед владельцем цирка, – у моей жены есть кольцо, но мы были вынуждены заложить его. Мы порядком поиздержались, вот и ищем работу.
– Вот, значит, в чем дело, – проговорил Альфред Джонсон. – Мне не особенно нужны женщины в цирке – с ними одни только хлопоты.
– Вот увидите, от моей жены будет толк, – заверил его Карлос. – Она очень хорошо шьет. До замужества она была в ученицах у портнихи. Если нам предоставят собственное жилье, она готова чинить одежду актеров.
Марина глубоко вздохнула. В своем вранье Карлос зашел слишком далеко.
Последовала долгая пауза; затем – словно это решение было навязано ему, а не принято по собственной воле – Альфред Джонсон проворчал:
– Ну ладно, девяносто франков в неделю – в том случае, если ты действительно умеешь обращаться с лошадьми.
– Дайте мне самое упрямое животное – если хотите, необъезженное, – и я продемонстрирую вам, как я умею ездить верхом.
– Нет! – возразил Альфред Джонсон. – Ты будешь конюхом, а не чертовым артистом. Если я замечу, что ты меня обманываешь, что ты недокармливаешь лошадей, если животные будут тощими и неухоженными, я пинком под зад выставлю тебя отсюда, так что будешь лететь до самого Парижа. Ты меня понял?
– Понял, сэр.
– Хорошо. Тогда чего ты ждешь?
– Я просто думаю о том, где мы будем жить, – ответил Карлос. – У нас нет собственного вагончика, да и денег на его покупку.
– Я должен был это предвидеть, – с кислым видом произнес Альфред Джонсон. – Я беру на работу людей, а они еще требуют, чтобы я предоставил им жилье. А потом того гляди еще потребуют, чтобы я их бесплатно кормил. Ну да ладно. Если уж на то пошло, есть у меня один свободный вагончик, но вы будете платить за него двадцать пять франков в неделю и отремонтируете его за свой счет. Ясно?
– Да, сэр, спасибо.
Альфред Джонсон повысил голос:
– Люк, где ты, черт возьми?
– Иду.
Из другого вагончика по утоптанной траве прибежал юноша лет шестнадцати. У него были длинные темные волосы, нагловатые черные глаза, высокие скулы и смуглая кожа. Марина поняла, что перед ней цыган. Юноша дружелюбно улыбнулся Карлосу и Марине, затем таким же подобострастным тоном, каким только что говорил Карлос, обратился к Альфреду Джонсону: