Норт коснулся кончика ее носа.
— О тебе.
Она улыбнулась:
— Наверно, что-нибудь хорошее?
— После этой ночи может быть по-другому?
По выражению лица Октавии Норт понял, что она думает о том же.
— Ты считаешь, он на самом деле хотел убить тебя? Кто этот «он», можно было не выяснять.
— Понятия не имею.
Это могло быть предупреждением. Вероятно, подозрительность, прозвучавшая в голосе Норта или проявившаяся в выражении лица, натолкнула Октавию на какую-то мысль.
— Может, ты тут вообще ни при чем?
— Это нам неизвестно.
Она совсем не глупа, его Ви. Он мог бы попытаться утаить от нее кое-что, но Октавия не всегда жила в золоченой клетке. Она представляла, что происходит на темной стороне жизни. Они оба понимали, что не всегда вещи представляются такими, какие есть на самом деле.
— Я никому не позволю причинить тебе вред.
— Знаю. — Октавия прямо посмотрела ему в глаза. — А я порву на куски любого, кто причинит вред тебе.
Другой поднял бы ее на смех, но Норт прекрасно понимал, что стоит за такими словами. Это не было простым обещанием. Она отомстит за малейшую обиду, нанесенную ему. По крайней мере попытается. Что будет потом, если ее попытка окажется неудачной, об этом ему не хотелось говорить.
— Оставь возмездие мне. — Он перекатился на спину, отстраняясь от Октавии и освобождая больную руку.
Ей не хотелось отпускать его, поэтому она повернулась на бок, оперлась на локоть и заглянула ему в лицо.
— Зачем так рисковать?
Норт закинул здоровую руку за голову.
— Это моя работа.
Октавия потерлась губами о его щеку. Норт порадовался, что побрился, словно специально для того, чтобы ощутить нежность ее прикосновения.
— Можно поменять работу.
— А что я еще умею делать? Может, податься в моряки или в актеры? — Он резко засмеялся. — Представь, как я составляю конкуренцию старине Кину.[6]
— Можно пойти в политику. Норт скривился:
— Ты что, поверила тому, о нем талдычит Брам? В ответ она насупилась:
— В данном случае, я считаю, он прав. Это намного безопаснее.
— Только скучнее.
До нее вдруг дошло. Он понял это, потому что увидел, как она широко распахнула глаза.
— Не верю, что ты отказываешься только из-за этого. Хочет, пусть верит, не хочет, пусть не верит.
— Терпеть не могу скуку, ты же знаешь, — легкомысленным тоном заявил он.
— Общество ты ведь тоже терпеть не можешь. — Пальцы, которые поглаживали ему грудь, замерли. — Ведь не это настоящая причина?
Октавия знала его слишком хорошо. Норт отвернулся.
— Ненавижу подчиняться приказам какого-нибудь идиота. — Это по крайней мере был честный ответ.
Теперь ее пальцы двигались в направлении его пупка.