Он еще сильнее сжал ей груди, стиснул соски. Не удержавшись, Октавия застонала. Норт потянул ее на себя, и ее грудь оказалась у него прямо перед глазами. Он посмотрел на Октавию снизу и, когда их взгляды встретились, взял один сосок в рот.
Октавия вздрогнула.
Его язык был грубым и нежным, шершавым, как наждак, и гладким, как шелк.
Норт походил на водяного Селки — мифическое существо, которое ублажает женщин в воде. Он был создан для нее. Ее любовник, ее любовь. Это было неописуемое ощущение. Октавия понимала, что ему отчаянно хочется того же, что и ей. И дарила ему такое же наслаждение, как и он ей.
Опустив руки в воду, она стала ласкать его.
В ответ Норт выгнулся дугой.
— Я люблю тебя.
От его слов она почувствовала себя на грани, теряя остатки самообладания. Он любит ее! Теперь можно быть в этом уверенной. Но она даже не подозревала, что его слова могут оказаться для нее таким потрясением.
Вверх и вниз, вверх и вниз, пока вода не стала переплескиваться через края ванны.
Потом они без сил лежали в объятиях друг друга. Вода, успокаиваясь, потихоньку остывала.
— Чем, интересно, можно объяснить эту водяную феерию? — тихо хихикнула Октавия, как только появились силы.
Норт погладил ее по волосам.
— А зачем? Что тут объяснять? Вполне прямолинейно.
— У тебя есть ответ?
У него был ответ.
— Тем, что я люблю тебя. Всегда любил. И всегда буду любить.
В глазах защипало. Октавия подняла голову, чтобы посмотреть на Норта. На это суровое прекрасное лицо, которое преследовало ее ночами чуть ли не всю жизнь.
— Всегда?
Он улыбнулся:
— Я любил тебя, даже когда еще не знал, что такое любовь. Мне кажется, с того дня, когда впервые увидел тебя.
— Ты меня тогда треснул, — удивившись, напомнила ему Октавия. — Это не походило на нежности.
— Поверь мне, для мальчишки это то же самое, что сделать предложение.
Усмехнувшись, она чмокнула его в подбородок, который уже стал зарастать.
— Хорошо, хоть теперь ты сказал словами, а не наподдал.
Оба расхохотались и стали смывать с себя мыльную пену.
Ступив на голый пол, Октавия застонала:
— Ох, я закоченела.
— А я нет, — откликнулся Норт и протянул ей полотенце. — Но через пару минут тоже закоченею.
Вытершись насухо, Норт погасил лампы и, подхватив Октавию на руки, понес ее в спальню. Там он уложил ее на знакомую ей широченную кровать. На их общую кровать.
Ей на глаза вдруг попалась маленькая подушка. Октавия улыбнулась:
— А она что здесь делает?
Норт засмеялся — у него было такое мальчишеское лицо! — и придвинулся ближе.
— Она напоминала мне о тебе.
Именно эти слова ей хотелось услышать.