— Ах, — выдохнула Октавия, прижавшись губами к его горлу, там, где бился пульс, и зашептала с шотландским выговором:
— Какой ты большой и красивый, Норри Шеффилд.
Он выпрямился.
— Не передразнивай меня, Ви.
— Я передразниваю тебя? — Ее тянуло к нему. Она не могла отпустить его от себя. — Я люблю твой шотландский акцент.
На его жестком лице пронзительно выделялись светлые глаза. Любой мог подумать, что это проявление гнева, но только не Октавия. Норт пытался побороть свое влечение к ней. Пытался одолеть ее.
— Я обожаю в тебе все. — Она погладила его выпуклую мускулистую грудь. Жесткие волосы защекотали ладони. — Я обожаю тебя, Норт. И всегда обожала. Ты есть и будешь моим самым дорогим…
— …воспоминанием, — прервал он. — Пообещай мне, что после того, как мы найдем твоего поклонника, ты сделаешь все, чтобы я стал всего лишь твоим воспоминанием. Это необходимо, Ви. И мы оба это знаем.
— Почему? — Октавия поморщилась, услышав свой жалобный голос. — Мы не сможем остаться друзьями, потому что мне повезло уродиться законнорожденной? Это глупо!
Норт отстранил ее на расстояние вытянутой руки, хотя Октавия сопротивлялась изо всех сил.
— Может быть. Но мне так хочется. Ничего хорошего из нашей близости не получится. Во всяком случае, для тебя.
— Норри, ты очень хороший. Помимо всего прочего, ты единственный, кто по-настоящему знает, кто я такая, кому я могу доверить все мои тайны. Единственный, кто никогда от меня не отвернется.
Он был непоколебим, хотя ослабил хватку. Октавия воспользовалась моментом, чтобы придвинуться поближе.
— Да. Но как только все закончится, я уйду.
Норт говорил то, что думал. Ей было больно и от этих слов, и оттого, что он понимал, что причиняет ей боль.
Октавия заглянула ему в лицо. Помяла пальцами его массивное плечо.
— Тогда дай мне то, что я смогу удержать. Что будет напоминать мне 6 Тебе. — Она не могла, не хотела отпускать Норта. Не сейчас. Не сейчас, когда вновь нашла его. Было ли это вожделением или отчаянием, она не знала. Но ей нужно было чувствовать свою зависимость от него, от чего-то доброго, чистого и принадлежавшего только ей. Это была какая-то всепоглощающая жажда.
Октавия погладила его шею, провела рукой по подбородку, дотронулась до лица. Накрутила на пальцы вьющиеся пряди. Прижалась к Норту всем телом.
— Поцелуй меня. Поцелуй, и я отпущу тебя. — Она умоляла. Она шантажировала. Она принуждала. Плевать! У нее не осталось гордости, не осталось стыда — всего того, о чем переживал Норри. Ее это никогда не волновало.
Норт не заставил просить себя дважды, Он поцеловал ее. И стоило ему дотронуться до нее, она приоткрыла губы навстречу его языку, отвечая на каждое движение. Если бы она могла утянуть Норта ввысь, она бы взлетела. Если бы могла утянуть в преисподнюю, пошла бы в ад. Так отчаянно она желала его. Контроль над ситуацией уходил из рук, но ее это нимало не беспокоило.