— Так что же обнаружил мистер Фрэнсис?
Норт мгновенно переключился на дела и отступил.
— Бумага, которой пользуется твой парнишка, дорогая и довольно необычная.
— Мы это уже знали.
Он сложил руки на груди. Рукава сюртука натянулись, обозначая литые мышцы.
— Верно, теперь нам стало известно, где ее продают. Только в магазинчике на Бонд-стрит.
— Прекрасно! — Что относилось и к его мускулистым рукам.
— Вряд ли это много даст, — предостерег он. — Хоть никто больше в городе не торгует бумагой такого сорта, магазин очень популярен.
Значит, они не приблизились к мерзавцу. По какой-то причине это не очень расстроило Октавию.
— Что будем теперь делать?
— Я попросил хозяина составить список тех, кто покупал у него такую бумагу за последние полгода.
— Он согласился?
Норт холодно улыбнулся:
— Пришлось его уговорить.
Каким безжалостным Норт может стать, когда захочет!
— Ты напомнил ему, что можешь сильно осложнить ему жизнь?
Улыбка пропала.
— Что-то в этом роде.
Октавии хотелось сказать что-нибудь осуждающее. И она сказала:
— Это безнравственно, Норри. Он пожал плечами:
— Зато эффективно. Он сказал, что это займет какое-то время, но он подготовит все как можно скорее.
— Ты всегда добиваешься того, что хочешь? — Разве ей заранее не был известен ответ на этот вопрос?
Норт так посмотрел на нее, будто разглядывал все самое сокровенное под шелухой лжи и притворства.
— Обычно — да, но не всегда.
Невольно покраснев, Октавия покачала головой. Подумал ли он про нее, отвечая на вопрос?
— Какой вы все-таки испорченный человек, мистер Шеффилд.
— Вам это хорошо известно, леди Октавия. — Норт уже не скрывал усмешки.
— Что бы это значило?
Его глаза вспыхнули весельем.
— Это означает, что не стоит критиковать меня за настойчивость. Вы настойчивы ничуть не меньше.
— Да ну? — фыркнула она.
— Кто кого соблазнил двенадцать лет назад? Октавия задохнулась от неожиданности и чуть не закашлялась.
— Поверить не могу! Зачем вытаскивать это на свет? Он пожал плечами:
— Вы единственный человек, кому все время хочется говорить на эту тему.
Очко в его пользу.
— Но не так!
— То есть вы не хотите обсуждать причины? А просто кто что делал, кто что говорил?
— Нет! — Ох, ему, кажется, нравится мучить ее. Только она успокоилась, а он снова хочет смутить ее. — Помнишь, о чем мы говорили?
— Каждое слово.
Их глаза встретились, и она почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Во рту пересохло. — О!
— Тогда о чем мы будем говорить, если не о том, что случилось той ночью?
Октавия с трудом проглотила комок.
— О том, что это значило… Для нас обоих. — Та ночь изменила ее. Изменила ее чувство к Норту. А он? Он тоже изменился? Вот что ей хотелось узнать. Значила ли для него та ночь так же много, как для нее?