Тия кивнула:
— Да. Именно по рекомендации его светлости меня взяли ученицей в гильдию.
Мэри де Камберленд ощущала ауру дурных предчувствий, завесой окружавшую девушку.
— Теперь, когда ваше будущее определилось, — тепло сказала она, — вам совершенно не о чем беспокоиться.
— Да, — сказала с легкой улыбкой Тия. — Да, совершенно не о чем беспокоиться.
Но глаза ее говорили обратное, а завеса тьмы и не собиралась рассеиваться.
В этот момент около стола появился официант и вежливо кашлянул:
— Прошу прощения, ваша светлость. — Он посмотрел на Тию. — Прошу прощения, дамозель. Вы ученица Тия... э-э-э.. Эйнциг? — Он слишком выделил концевое «г».
Тия улыбнулась ему:
— Да. А в чем дело?
— Дамозель, у стойки сидит мужчина. Он хочет поговорить с вами. Утверждает, что вы его знаете.
— В самом деле? — Тия не обернулась, чтобы посмотреть. Только подняла бровь. — Который?
Официант тоже не обернулся. И не повысил голоса:
— У стойки, дамозель, на третьем табурете справа. Торговец в лиловом жилете.
Тия небрежно взглянула в сторону стойки. Вдовствующая герцогиня последовала ее примеру.
На третьем табурете справа сидел смуглый мужчина со щетинистыми бровями, тяжелыми вислыми усами и глубоко посаженными глазами, которыми он, как хорек, так и стрелял по сторонам. Жилет на нем был странного покроя. «Стиль Дугласа» — явный признак того, что его хозяин с острова Мэн* [19]. Больше, как известно, этот стиль нигде не признают.
И тут Тия, задыхаясь, произнесла:
— Я... я поговорю с ним. Вы простите меня, ваша светлость?
— Разумеется, моя дорогая. Официант, обратите внимание — наши кружки уже пусты.
Мэри наблюдала за тем, как Тия встала и подошла к стойке. Она хорошо видела лицо незнакомца и спину Тии, но в мешанине эмоций, наполнявших помещение, эмоции Тии выделить было невозможно. Слова незнакомца Мэри уловить тоже не сумела: его лицо казалось мертвым, губы едва шевелились, да и движения их почти скрывались густыми усами. Весь разговор продолжался менее двух минут. Потом незнакомец встал, поклонился Тие и быстро вышел.
Тия еще с полминуты оставалась у стойки, потом развернулась и направилась к кабинке, где ее ждала вдовствующая герцогиня. Выражение на ее лице можно было истолковать только как мрачную радость.
— Извините, ваша светлость, — сказал она. — Приятель. Мы с ним некоторое время не виделись.
Она села и подняла свою кружку. Потом вдруг сказала:
— Прошу прощения, ваша светлость. Который час?
Мэри посмотрела на часы:
— Двенадцать минут седьмого.
— О Боже! — воскликнула Тия. — Сэр Томас специально предупреждал меня, чтобы после шести я носила вечернее платье.