Лорд Дарси вспомнил лицо сэра Томаса, каким он видел его полчаса назад.
— Я верю вам, дамозель. Продолжайте.
— Я не знала, что делать. Я не хотела им ничего говорить и не хотела предавать сэра Томаса. Я сказала им, что стараюсь, что завоевываю доверие сэра Томаса. Я сказала им... — Она помедлила, покусывая нижнюю губу. — Я говорила мастеру Юэну все, что угодно, лишь бы сохранить жизнь моего дяди...
— Разумеется, — мягко сказал лорд Дарси. — И никто не может винить вас за это.
— А потом началась конвенция, — продолжала Тия. — Мастер Юэн велел мне принять в ней участие. Я пыталась оставаться в стороне. Я объяснила ему, что хоть меня и приняли в гильдию ученицей, но учеников на конвенцию в качестве участников, как правило, не приглашают. Тогда он заявил, что у меня есть влиятельные друзья — сэр Томас, его светлость архиепископ... И вообще, если я не приложу всех усилий, чтобы попасть на конвенцию, он устроит так, чтобы мне присылали по одному пальцу дяди Нипелера за каждый пропущенный мною день конвенции. Надо было что-то делать, вы ведь понимаете, милорд?
— Я понимаю, — сказал Дарси.
— Юэн Макалистер, — продолжала она, — специально предостерег меня, чтобы я избегала мастера сэра Джеймса Цвинге. Он сказал, что сэр Джеймс — контрразведчик, что он — глава Имперских разведывательных органов по Европе. И тут мне пришло в голову, что, возможно, сэр Джеймс сумеет мне помочь. В среду утром я пошла к нему. Я встретила его в вестибюле и поинтересовалась, не могу ли я с ним поговорить. Объяснила, что у меня есть очень важная для него информация. — Она слегка улыбнулась. — Он сильно брюзжал, но согласился со мной встретиться. Я рассказала ему все — и о моем дяде, и о мастере Юэне. Он как раз находился в своей комнате! Я рассказала ему, что имперские агенты наверняка могут освободить моего дядю из польской тюрьмы. Он заявил мне, что и понятия не имеет ни о какой шпионской работе, что он всего-навсего судебный маг, работающий на маркиза де Лондона. Он сказал, что ему абсолютно неизвестны способы освободить моего дядю из польской тюрьмы, да и из любой другой тюрьмы — тоже... я была в ярости. Я не помню точно, что я ему тогда сказала, но мои слова прозвучали... зло. Теперь мне хотелось бы, чтобы я их не говорила. Я покинула его комнату, и он закрыл за мной дверь. Возможно, я была последней из тех, кто видел сэра Джеймса Цвинге живым. — Она помолчала и торопливо добавила:
— За исключением его убийцы, конечно.
— Дамозель Тия, — сказал Дарси самым задушевным голосом. — Теперь я должен кое-что сказать вам. И попрошу вас никому не говорить об этом, пока не разрешу. По рукам?