* * *
— Знаешь, что я делаю сейчас? — шептали его губы, почти касаясь её кожи.
— Думаю, да, — слова были не громче вздоха.
Он уткнулся носом в изгиб между её шеей и плечом, Марианна откинула голову. Его руки ласкали ее тело, а губы скользили ниже в медленной, чувственной ласке, пролагая дорожку по спине.
Она задержала дыхание в муке ожидания.
Марианна поняла, что он опустился на колени. Он поцеловал её поясницу, руки продолжили свой путь вниз по бёдрам, по ногам до места, где начинались её чулки, затем медленно, мучительно медленно, поползли вверх. Она выгнула спину и сжала руками голову, устремив взгляд в небо. Она была влажной от желания и ожидания и забыла, как дышать.
Его руки достигли завитков между ее бедер, и пальцы раздвинули нежную плоть.
— Томас, — девушка дрожала, спрашивая себя, можно ли умереть от желания?
Его пальцы вошли в нее, и она задохнулась от потрясения. Его губы ласкали ее попку, а пальцы двигались в ней со все увеличивающимся ритмом, она застонала от удовольствия.
Томас резко остановился и встал, быстро поворачивая ее к себе лицом.
Нетерпеливым жестом он смел шампанское и цветы с поверхности стола.
— Томас, что ты делаешь?
— Тихо, — его голос был резок от желания. Он впился в ее губы, и она обняла его за шею.
Он подхватил ее и усадил на край стола, разведя ноги и наклоняя, пока она не оказалась лежащей на белой скатерти. Как жертвенное подношение небу. Или пиршество для небесных богов. Или для мужчины.
Губы Томаса прошлись вниз по ее шее к ложбинке между грудями. Он сомкнул губы вокруг одного соска, затем перешел ко второй груди. Ее руки сжали скатерть на столе. Губы маркиза переместились ниже, лаская ее плоский живот, и еще ниже. Она напряглась в предчувствии и ожидании.
Он раздвинул ее ноги еще шире и опустил голову между ее бедрами.
— Томас?
— Ты хочешь знать, что я делаю теперь? — Спросил он мягко.
— Я не думаю, что…
Мгновение спустя, она уже действительно не думала. Он дразнил и играл своими губами, зубами и языком, и наслаждение волнами окатывало ее тело. Мир Марианны сжался. Она жила только ощущением его губ на своём теле. Пульсирующее удовольствие пронзило ее. Напряжение сконцентрировалось в ней, будто сжатая пружина, готовой вот–вот выпрямиться.
Марианна ухватилась за его плечи, и ее тело взорвалось в великолепной вспышке чистейшего наслаждения. Выгнув спину, она вздрогнула, издав короткий вскрик.
Томас сразу поднялся, сбрасывая свои бриджи.
Она ловила ртом воздух.
— Томас, ты никогда… то есть, я никогда… Я имею в виду…
— Я люблю, когда ты так бормочешь.