Он приподнял её и обхватил себя её ногами. Сжав её ягодицы, потянул к своему средоточию напряжения и вошел в неё одним быстрым, лёгким толчком. Он наполнил её, и она прижалась к нему. Ей необходимо было глубже чувствовать его в себе. Они двигались вместе всё быстрее и быстрее, и железный стол качался под ними. Огромное напряжение снова росло в ней, наслаждение разрывало её.
* * *
Наконец, когда Марианна подумала, что никогда не узнает большей радости, ее тело снова взорвалось в экстазе. Он поцелуем заглушил ее крик, и она почувствовала, как он изливается в нее. Его стон отразился глубоко в ее горле.
Марианна уткнулась головой в его грудь и цеплялась за него в течение нескольких долгих мгновений. Наконец, он отпустил ее, чтобы она могла лечь на стол, оперся на руки по обе стороны от нее и усмехнулся. Девушка пристально посмотрела на него с удовлетворенной улыбкой и скользнула взглядом от центра его груди вниз.
— Это было очень интригующе, Томас. Ты никогда раньше так не делал.
— Я приберег это, — он засмеялся. Вдруг его глаза резко расширились. Он вскрикнул и дернулся.
— Ай!
Марианна приподнялась на локтях.
— Что случилось?
— Черт побери, меня что–то ужалило! — Он начал крутиться в попытке разглядеть что–то через плечо.
— Ужалило, — она села, — ты имеешь в виду пчелу?
— Нет, ястреба, — съязвил он, — конечно, пчелу.
— Позволь мне посмотреть.
— Нет, — сказал он, сила его негодования гораздо более соответствовала человеку, одетому по всей форме, чем полностью голому.
— Ну же, Томас, — она подавила усмешку. — Повернись.
— Очень хорошо, — он раздраженно повернулся.
Она никогда прежде не видела его при таком ярком свете и не могла не восхититься твердыми, великолепно вылепленными ягодицами, мало чем отличающимися от мраморных статуй в Британском музее. Только на тех не было больших, покрасневших следов.
— О дорогой, — Марианна мягко дотронулась до покрасневшей кожи, и мужчина резко втянул в себя воздух. Она вздрогнула, сочувствуя. — Мне так жаль. Это действительно выглядит довольно мерзко.
— Я чувствую себя довольно мерзко.
— Но мне не кажется, что опухоль не опасна. Все, в чем ты нуждаешься, так это в хорошей припарке…
Она соскользнула со стола и стала искать свою одежду.
— Ох? — Томас повернулся и поднял бровь с намеком. — Но только кто этим займётся?
Марианна подняла свое платье и встряхнула его вместе с сорочкой.
— Я уверена твой камердинер…
— Или жена, если бы она у меня была, — сказал он резко.
— Если бы у тебя была жена, то она, вероятно, была бы хорошей, правильной женщиной, которая никогда не согласилась бы на такое приключение. Поэтому, прежде всего, ты не оказался бы в этом положении и никогда бы не получил пчелиное жало в зад.