— Кажется, мы поменялись ролями? — улыбнулся князь. Мое мрачно-стервозное состояние сразу сменилось радостью предвкушения.
— Похоже на то, — я с трудом сдержала улыбку от уха до уха. — Теперь я поджидаю тебя на темной аллее, чтобы сказать пару ласковых.
Максимилиан усмехнулся, оценив шутку. Я отлепилась от столба и с удовольствием взяла протянутую руку. Мы шли молча. Да и о чем говорить, если все давно сказано?
— Нервничаешь? — нарушил, наконец, молчание Максимилиан.
— Есть немного, — нехотя призналась я. — Но это не из-за тебя, не думай. Просто я, кажется, поссорилась с мамой. Наговорила ей гадостей.
— Не бери в голову, — успокоил меня князь. — Подростки часто ссорятся с родителями. Это нормально.
— Раньше мы никогда не ссорились.
Максимилиан со вздохом покосился на меня.
— Просто ты стала более самостоятельной за короткое время. И привычная прежде опека раздражает тебя. С этим надо смириться.
— Думаешь? — повеселела я.
— Уверен. Вспомни Тантаэ с его заскоками и успокойся. Твоей маме до такого уровня придирчивости, как до неба. И этот его вечный менторский тон… В общем, я тебя прекрасно понимаю. Даже безо всякой телепатии.
— Совсем без? Что-то не верится, — хмыкнула я. — Кстати, куда мы идем?
— В лес, подальше от случайных прохожих. Я там подготовил место для ритуала.
От последнего слова повеяло потусторонней жутью. Я невольно втянула голову в плечи. В душу закрался противный, липкий страх.
— Максимилиан… Ты уверен в том, что делаешь?
— Не совсем, — неожиданно признался вампир. — То есть я уверен, что мне это поможет, — быстро добавил он, глядя на мое медленно вытягивающееся лицо. — Но не уверен, стоит ли результат цены, которую придется заплатить.
— Твоя жизнь стоит любой цены, — уверенно ответила я. — Я хочу, чтобы ты жил.
Он дернулся.
— Я не хочу терять тебя, Максимилиан. Я… я люблю тебя.
Его лицо исказилось.
— Я знаю об этом. Но от этого еще тяжелее.
Неясная тревога боролась в душе с радостной эйфорией от того, что он рядом.
— Максимилиан… — спросила я через несколько минут, прерывая затянувшееся молчание. — Скажи, это будет больно?
Пальцы, сомкнувшиеся на моей ладони, сжались.
— Больно? — он смотрел куда угодно, только не на меня. — Да, можно сказать и так. Это будет больно.
— А тебе? — несмело продолжила я. Может, он просто нервничает? Он же говорил, что боится страданий.
— Я не знаю, — прошептал он. — Не знаю.
Место для ритуала оказалось хорошо подготовлено. Но видно было, что делалось все на скорую руку и что до последнего момента Максимилиан не надеялся на мое согласие. Алтарь представлял собой несколько гладких бетонных плит, уложенных друг на друга. Похожие плиты использовались на стройке в городе. Еще на одном осколке камня лежали инструменты: несколько ножей с разными лезвиями, бутыль с темным зельем, серебряный кубок, деревянный кубок, сточенный уголек. Поверхность большой плиты была испещрена мелкими значками. По краю был выдолблен глубокий желобок, оканчивающийся стоком.