Его полусонный, но, как я отлично знал, ничего не упускавший взгляд осмотрел меня.
- Tiens-tiens[9]! - сказал Базиль после короткой паузы. - Я ждал увидеть папаху, кинжал и прочее. Пехотный сюртук с белой фуражкой - это, по здешним нравам, стильно. Ну, поди, дай пожать твою pyaternya.
Изъяснялся он всегда на французском, иногда вставляя для выразительности грубые или простонародные русские словечки. (Позднее в "Войне и мире" я встретил персонажа с такою же привычкой и сразу подумал, что граф Толстой в своей светской юности наверняка знавал Стольникова и позаимствовал у него эту характерную примету.) Сам я, наоборот, неизменно отвечал ему по-русски, временами вкрапляя чтонибудь французское. В отличие от Базиля, в детстве я не был окружен гувернерами из прежних версальских аристократов и владел этим языком нечисто.
Там был еще один человек, мне незнакомый. Он был наряжен гаремным евнухом, чему вполне соответствовала круглая физиономия с атласно-румяными щечками и черными, как сливы, глазами.
- Вот, здешнее мое приобретение. Полезный субъект, большой забавник, - аттестовал его Базиль, нимало не заботясь присутствием "субъекта". - Мсье Лебеда...
- Он же "граф Нулин", - подхватил Кискис.
- Это мой nom de plume[10], - с улыбкой пояснил евнух, пожимая мне руку своей небольшой и мягкой лапкой. - Печатаю статьи о Кавказе и местных нравах в "Северной пчеле" и "Библиотеке для чтения". Так сказать, ума холодные наблюдения. А вообще-то служу в канцелярии начальника Кавказской области, в Тифлисе.
- Что угодно раздобудет, обо всем осведомлен, умеет быть приятным и не способен обижаться, - завершил представление Базиль. - В общем, далеко пойдет.
- Твоими бы устами. - Нулин-Лебеда поплевал через плечо, чтоб не сглазить, растянул сочные губы в добродушной улыбке - и я увидел, что такого, пожалуй, обидеть трудненько.
Стольников и в Петербурге вечно держал подле себя одного-двух распорядительных шутов, умевших потрафить его капризам. Я решил, что журналист Лебеда внимания не заслуживает.
- Будет о нем, - небрежно сказал Стольников. - Что ты? Много ирокезов оскальпировал? Нет, серьезно, случалось тебе уже убивать?
Я, по-прежнему не раскрывая рта, улыбнулся и словно невзначай поправил темляк своей геройской сабли. Вопрос, который задал Базиль, бывалый вояка оставил бы без ответа. Я лишь пожал плечами.
- Скажите лучше, где одалиска, с которой я видал Кискиса на бульваре? Мне в "Парадизе" наболтали небылиц о купленных рабынях и черт знает о чем.
Князь сделал прекомичную гримасу.
- С черкешенкой я дал маху. Лермонтовской Бэлы из нее не вышло, - стал он рассказывать под всеобщий смех. - По-русски не понимает, все время ест, день ото дня толстеет и ужасная дура.