и надежды брата...
...обличьем подобного жемчугу и нарджису,
созданного из вздохов всех, кто его видел,
унеси от погони, конь мой белый,
унеси с моим сердцем,
унеси, сбереги, белый иноходец...
Кинувшись под окно, Ханис задрал голову и закричал что было силы:
- Эртхиа! Эртхиа!
Пение оборвалось.
- Эртхиа! - снова позвал Ханис, со смехом и смущением принося в душе извинения другу за то, что не оценил в должной степени его певческий талант.
- Ханис! Друг! Я здесь! - возликовал в ответ Эртхиа.
- А он? - встревожился Ханис, сразу поняв причину заточения царевича.
- Свободен! - гордо отвечал Эртхиа, хотя в сердце его было больше надежды, чем уверенности.
Топот ног по лестнице и разъяренные крики стражников дали понять, что долго разговаривать им не придется. Но до верхней площадки еще надо было добраться! Ханис поторопился спросить:
- Что теперь с тобой будет?
- А не знаю! - беспечно отозвался царевич. - Что Судьбе угодно.
- О, Эртхиа... - Ханис хотел спросить царевича о его сестре, но не решился. Атхафанама, когда навестила Ханиса в памятную ночь побега Акамие, умоляла не раскрывать их тайны брату. Но как исполнить обещание, если с тех пор Ханис не видел царевны, и невозможно узнать, не случилось ли с ней беды...
- Эртхиа, Эртхиа! - окликнул Ханис, решившись.
Но, с грохотом распахнув дверь, в темницу ворвались стражники. Плеть обвилась, впиваясь в плоть. От боли у него потемнело в глазах. Едва устояв на ногах, он все же обернулся - и кинулся бы на стражников, но...
Ханис не хотел, чтобы девочка-царевна узнала, каково остаться одной, разлучиться навеки, на всю земную жизнь, со своей любовью - то, что Ханису довелось узнать и пережить.
Задержав дыхание, он сумел растворить боль и гнев в терпении и теперь смотрел на стражников спокойными светлыми глазами.
Те вдруг сникли под его взглядом, забыли, что привело их сюда, озадаченно смотрели на юношу, будто и не заметившего удара, валившего с ног взрослых мужчин. Тот, что держал плеть, с сомнением оглядел ее. Второй, с важностью крякнув, изложил:
- Кричать нельзя. Переговариваться нельзя. Что, первый день сидишь? За нарушение порядка плетью бьют. Если повторится - бьют до полусмерти. В третий раз... Так что смотри у меня...
Ханис кивнул.
Когда стражники вышли, он осторожно потрогал спину. Пальцы стали липкими. Он хотел рассмотреть их на свету, но, опомнившись, отдернул руку из луча: не омрачать ясного взгляда Аханы видом крови.
- Что с ней, сестра? - безнадежно спросил он. - Ты ее видишь? И где ты сама теперь, сестра?
Царь открыл глаза.