– Чего ж людям не живется? – удивился Давид Панкратович. – Вроде образованные, интеллигентные.
– Хм! – Она огляделась по сторонам. – Хозяин мой сильно женщин любил, а в прошлому году спутался с Иркой. При живой-то жене! Скажу вам по секрету, лярва она, Ирка, настоящая лярва. Хужее некуда.
– А жена где?
– Так нету. Через эту лярву и отравилась. За Иркой-то Федор Михайлович увивался, а она круть-верть хвостом, мол, не пара мы, сама же с хозяином в половую связь вступила. Анна Ивановна, жена хозяина, хорошая была женщина, скромная, тихая, слова грубого не скажет. Узнала про все, ей Федор Михайлович доложил, взяла и отравилась, бедная. Вот так-то.
– Ну и?
– А Борис Михайлович взял и на лярве женился, а прошло-то всего три месяца. Нехорошо сделал, вот хочь убейте меня, а нехорошо! С тех пор в доме все кувырком. Мачеха она и есть мачеха, от нее ни тепла, ни жалости. Особенно Лидочку невзлюбила, а к Оленьке так ни разу и не подойдет за всю неделю. К тому ж лентяйка она, все валяется да книжки читает. А вчера сильно у них большой скандал получился.
– У кого?
– Да у всех. Собирались в кабинете, кричали, потом Федор Михайлович вниз спустился, и на нем лица не было. Лидочка грустила, ее отец вызывал, после этого и она загрустила. Думаю, все из-за лярвы, нажаловалась на Лидочку. Я слыхала, как Ирка хныкала в ихней комнате. И показалось мне, Борис Михайлович руку к ней приложил.
– Бил, что ли? – уточнил Давид Панкратович.
– Ну, да. Показалось мне так. Слышала, можно сказать. А потом ночью-то, Борис Михайлович как выйдет курить, так все про рога бубнит. Можно я пойду, а? А то у меня сотрясение по рукам и ногам. И по нервам тоже-ть.
– Ну, ладно, иди.
Кухарочка побрела в дом, хлюпая носом, а на террасе появились озадаченный Федор Михайлович с милиционером. Седой поспешил к ним.
– Кто знал, где лежит револьвер? – поинтересовался молодой.
– Все, кроме Александра, – пожал плечами Федор Михайлович. – Он гостит у нас, вряд ли ему показывали...
– Стало быть, остальные знали, в каком месте хозяин хранил револьвер?
– Ну, конечно, – излишне нервозно ответил Федор Михайлович. – Послушайте, если вы думаете, будто кто-то из домашних взял револьвер и... Это невозможно! Да и вряд ли он стреляет, наверняка проржавел, больше для уверенности его держали.
– Куда же тогда делся револьвер?
– Откуда мне знать... – развел руками Федор Михайлович. – Боря хранил его как память об отце. Может, сам же его и перепрятал, а?
– А чем занимается ваш гость? – полюбопытствовал Давид Панкратович.
– Летчик. Герой. Воевал в Испании. Мы с братом конструируем новые машины, Александр их испытывает.