«…Каждую ночь, перед рассветом, дома содрогаются от грохота повозок, въезжающих со всех сторон в селение. Повозки верхом нагружены селитрой, початками маиса, скошенной травой. От скрипа колес звенят оконные стекла, будят заспавшихся. Обычно в этот час хозяйки уже успели развести в очагах огонь, и в воздухе пахнет свежеиспеченным хлебом. А иной раз бывает, что вдруг налетит гроза, зашумит дождь. Гляди-ка, да ведь это весна пришла. В тех краях, сынок, многое случается „вдруг“, ты скоро к этому привыкнешь».
Сонную тишину селения вдребезги разбивает грохот порожних повозок. А минуту спустя их заглатывает темная ночная дорога. И снова мрак. Голоса мрака.
Я решил, что пора возвращаться. Чутье помогло мне отыскать уводившую вверх тропу, по которой я пришел сюда; она зияла, как рана, в кромешной черноте холмов.
Внезапно чья-то рука легла мне на плечо.
— Что вам здесь надо?
— Я хотел повидать… — Я чуть было не назвал имя, но запнулся. — Повидать отца, — выдавил я.
— Что же вы не входите?
Я вошел. Крыши над передней половиной дома не было — она обвалилась. Рухнувшие стропила. Битая черепица. На уцелевшей половине я увидел мужчину и женщину.
— Вы умершие или живые? — спросил я.
Женщина улыбнулась. Мужчина строго взглянул на меня.
— Он пьян, — сказал мужчина.
— Нет, просто ему стало страшно, — заметила женщина.
На столе горела керосиновая лампа. Она освещала кровать из отате>[2] и плетеный стул, на котором лежала женская одежда. Сама женщина стояла передо мной нагая, в чем мать родила. И мужчина тоже.
— Слышим, стонет кто-то, а потом головой о дверь колотить начали. Смотрим — это вы. Случилось с вами что?
— Со мной столько всего случилось, что сейчас мне лучше будет соснуть.
— Да и мы уже спали.
— Вот и давайте ляжем.
Ночь погасила мои воспоминания.
Изредка до меня долетали обрывки слов. Странно, как это не похоже было на то, что я слышал прежде. Потому что прежде человеческие голоса доходили до меня беззвучно, они были немые; я воспринимал речь, но звучать она не звучала, — так бывает во сне.
— Кто он такой? — спрашивала женщина.
— Кто же его знает, — отвечал мужчина.
— Как он сюда попал?
— Кто его знает.
— Он вроде бы говорил что-то насчет своего отца.
— Это верно, насчет отца он что-то такое говорил.
— А может, он заблудился? Помнишь, как забрели к нам те? «Заблудились мы, — говорят, — где тут у вас дорога на „Край света?“» — а ты им сказал, что ни разу про такое место не слышал.
— Помню, помню. Дай поспать, ночь еще не кончилась.
— Ну да, светать скоро начнет. Я ведь с тобой нарочно разговариваю, хочу разбудить. Сам просил: подыми затемно. Вот я и подымаю! Вставай!