Хустина вошла сразу же, будто стояла за дверью в наброшенном на плечи покрывале и только ждала, чтобы ее кликнули.
— Что, Сусана?
— Кот. Он опять пробрался сюда.
— Бедная ты моя!
Хустина упала к ней на грудь, обхватила руками.
— Отчего ты плачешь? — удивилась Сусана, когда ей удалось наконец приподнять голову Хустины и заглянуть ей в глаза. — Оттого, что меня напугал твой кот? Педро Парамо про это не узнает. Я скажу ему, что очень довольна тобой. Не надо плакать. Не расстраивайся.
— Умер твой отец, Сусана. Он скончался позавчера ночью, и сегодня оттуда приехали люди, они говорят, что его уже похоронили, так что нам с тобой все равно бы не поспеть на похороны. А сюда везти было далеко. Ты осталась на свете одна, Сусана.
— Так это был он. — И она усмехнулась. — Ты пришел проститься, — проговорила она и усмехнулась снова.
Много лет назад, когда Сусана еще была девочкой, отец сказал ей:
— Спустишься туда и скажешь мне, что ты увидела.
Она висела, обвязанная по поясу канатом, который больно врезался ей в тело и до крови обдирал руки, но она продолжала судорожно цепляться за него, ведь сейчас он был для нее единственной связью с живым миром, оставшимся там, наверху; отпустить канат было слишком страшно.
— Я ничего не вижу, папа.
— Смотри внимательно, Сусана. Ты непременно там кое-что найдешь.
Он направил на нее луч своей лампы.
— Я ничего не вижу, папа.
— Я спущу тебя ниже. Когда почувствуешь под ногами землю — скажи мне.
Она пролезла в узкую щель между досками, прошла по гнилым, полуобвалившимся, осклизлым от сырой глины мосткам.
— Спустись еще ниже, Сусана, ты непременно найдешь то, о чем я тебе говорил.
И она все спускалась и спускалась, словно в петле гигантских шагов раскачивалась над бездной, и болтала ногами, ища опору.
— Здесь некуда поставить ноги!
— Ниже, ниже, Сусана! Ну как, видишь что-нибудь?
Она наконец почувствовала подошвами землю — и застыла, не в силах произнести ни звука, немея от ужаса. Свет лампы двигался по кругу, теперь он скользил рядом с ней. Сверху донесся голос отца:
— Передай мне то, что там лежит, Сусана.
Она вздрогнула и, повинуясь приказанию, схватила череп обеими руками; в ту же минуту на него упал луч света. Сусана отдернула руки.
— Это мертвая голова! — вырвалось у нее.
— Там рядом должно быть еще кое-что. Давай сюда все, что найдешь.
Едва она дотронулась до скелета, кости рассыпались; нижняя челюсть отвалилась, будто череп был сахарный, поминальный. Она стала передавать наверх одну кость за другой, пока не дошла до фаланг стопы. Череп, этот круглый костяной шар, который распался у нее под руками, она отправила наверх прежде всего.