– Никуда я не пойду, — рванул Васька свой рукав из руки Кожаного. — Я как раз собирался этот талон пробить.
– Пойдешь как миленький, — прошипел Кожаный и поволок Ваську к выходу.
– Зря вы так, — оторвался от газеты Объект. — Парень действительно зашел в трамвай со мной, на прошлой остановке.
«И когда это он успел заметить?» — пронеслось у Васьки в голове.
– А тебя не спрашивают, — грубо ответил Объекту Кожаный. — Твой билет где?
– А я пенсионер, — спокойно отреагировал Объект. — А пенсионеры в Москве ездят бесплатно. Или вы не знали?…
Кожаный еще крепче вцепился в Ваську. Трамвай стал притормаживать у остановки.
– Отпустите мальчика, — потребовал Объект, — он ни в чем не виноват.
Васька тем временем уже успел прийти в себя.
– Покажи удостоверение, — потребовал он у Кожаного. — Ну…
– Я тебе сейчас такое удостоверение покажу, — взвился Кожаный. — А ну, на выход пошел!
– Да что же это делается! — заголосила какая-то старушка. — Вы же мальчонке руку сломаете!
Трамвай тем временем остановился, и двери его, заскрежетав, отворились.
Кожаный толкнул вперед Ваську. Васька уцепился руками за поручень. Кожаный стал на него напирать, но вдруг хватка его ослабла. Васька обернулся и увидел, что Объект схватил Кожаного за большой палец руки и, легонько надавливая, отжимает того в сторону. Охнув сквозь зубы, Кожаный отпустил Ваську и развернулся к Объекту. Тот, будто переворачивая газетный лист, на секунду заслонился им от салона и молниеносно ткнул Кожаного двумя пальцами под ребра.
Кожаный, открывая рот, как живой карп, выброшенный немилосердной продавщицей на весы, застыл на месте.
Васька выпрыгнул из вагона. Двери трамвая шумно закрылись, и состав двинулся дальше по маршруту. Васька, обалдев от этих вихрем пронесшихся событий, застыл на месте, пока настойчивые гудки машин не напомнили ему, что он стоит посреди проезжей части…
Васька решил Ленке ничего не говорить. Уж больно невероятной ему самому показалась вся эта история. Еще подумает, что он рисуется перед ней, вот и выдумал весь этот эпизод, чтобы казаться покруче! Нет, этого Васька допустить не мог.
Врать оказалось не так легко, как он предполагал. Раньше почему-то ложь всякого рода и выдумки слетали с его языка свободно, как воробьи, вспархивавшие с проводов. Теперь же каждое слово в разговоре с Ленкой давалось ему с трудом.
– Целый день мотался, — говорил он ей по телефону. — Нашел. Да, такой лысый, невзрачный, все как Мама описывала. Нет, он даже со мной и разговаривать не стал — кремень-старик. Ну, спросил: вы из милиции, что ли? Нет, говорю. На этом разговор и окончился.