— А в самом деле, когда? — спросил он с таким деловым видом, словно у них все уже давно решено и только какие-то незначительные препятствия мешают им сыграть свадьбу.
— Я тебе все и давно уже сказала. Вам, Дмитрий Дмитриевич… Вам, вам, товарищ заврайздравом…
— Несерьезно это все у тебя, — он задумчиво усмехнулся. — Детские мечты.
Разговор на этом закончился, и все осталось по-прежнему, но у Аси, как и всегда после очередного признания в любви, было такое чувство, словно еще ничего не окончено, и с нее взято слово подумать, прежде чем ответить окончательно. И при встрече он всегда посматривал на нее так, словно ждал, когда же она наконец примет решение. Отвратительное состояние неопределенности, которого она не терпела.
В конце концов Ася как-то привыкла к своему положению, надеясь, что и все тоже привыкнут и перестанут задавать глупые вопросы, поэтому утренний разговор с сестрой Ваулиной ничуть ее не удивил и не нарушил ее хорошего настроения. Она отлично отдохнула, и впереди целый день свободы, и надо было обдумать, как его провести с наибольшей пользой.
Обычно ночное дежурство так изматывало, что ни о чем другом и не думалось, как только поскорее бы добраться до своей постели. А тут целый день, как подарок, с которым не знаешь, что делать. В самом деле, что ее ждет? Что, кроме обязательных завтрака и обеда и совсем не обязательных уборки комнаты и очередной постирушки? Можно еще вымыть голову, написать письмо домой, вечером сходить в библиотеку… Вот все дела и развлечения, возможные в райцентре, где кино два раза в неделю и по субботам — танцы в Доме культуры.
Ей двадцать четыре года, только в прошлом году она закончила медицинский институт и по распределению попала в этот пригородный район, так что при желании каждый выходной могла проводить дома. Но чем дольше она жила самостоятельной жизнью, тем реже появлялось такое желание. «Дорогие мои, — писала она родителям, — простите, что редко пишу, я вас очень, очень люблю и всегда буду любить, но вы знаете, какая у меня работа! А какие у меня общественные дела!» И это была чистая правда, а не попытка оправдаться — до этого Ася никогда еще не унижалась. За свои поступки, даже самые незначительные, надо отвечать.
От больницы до общежития, где у Аси была комната, совсем недалеко, так что она даже и не успела придумать, чем ей заняться в этот неожиданно выдавшийся свободный день.
Первый, кто ей повстречался, был Артемка, сын Ваулиной, человек с необузданной фантазией и пугающей активностью. Лет ему от роду пять. Бухгалтер райздрава Барабаш, которая жила в самой последней комнате по коридору, всегда утверждала: