«Такой всем интересующийся мальчик однажды подожжет дом».
У Барабаш были желтые от табака пальцы и хриплый голос. Артемка ее боялся, но это была боязнь активного человека, и бухгалтерша опасалась не зря.
В это утро Артемка сидел на крыльце и оказывал сам себе первую помощь: слюной и подорожником залечивал свежую царапину на ноге. Увидав Асю, он проворчал:
— Барабашкина кошка…
— Понятно. Идем, смажу йодом. А ты почему не в детском саду?
— А у нас со вчерашнего дня ди-зен-те-рия! — объявил он, явно щеголяя новым звонким словом.
— А у тебя как?
— У меня нет. У Юрки Пелипенко. А отчего это бывает?
— От грязи. Вон у тебя руки какие. Иди сейчас же умойся и вымой ноги. — Она подхватила Артемку, поставила его на ноги и легким шлепком направила в кухню к умывальнику. Отпирая дверь своей комнаты, услыхала его голос:
— А вам утром телеграмму принесли. Я ее под дверь подсунул.
Телеграмма? От кого? Не о ней ли говорила Ваулина? Как она попала к Селезневу? Но как только Ася распечатала телеграмму, все вопросы отпали сами собой. «Если можешь приезжай, если не можешь — все равно приезжай. Сеня».
Она прижала телеграмму к груди и засмеялась. «Вот как это начинается», — подумала она с тем веселым и тревожным любопытством, с каким всегда ожидала начала спектакля или открывала новую книгу. Что она любит — Сеню или свои воспоминания о нем и о тех трудных и, несмотря ни на что, счастливых днях жизни? Может быть, самых счастливых. До сих пор она не задумывалась об этом. Редкие его письма, живительные, как летний буйный дождь, смывали пыль с ее воспоминаний, не позволяя им завянуть. Его письма с такими неясными намеками на любовь, что только чуткое Асино сердце воспринимало эти сигналы. Именно на ее сердечную чуткость и была у него, наверное, вся надежда.
И после всего такого неясного, неопределенного — «приезжай!» Ася только сейчас поняла, как она ждала этого. Не писем, не намеков на любовь, не даже самых пылких объяснений, а самой любви она ждала. И вот — дождалась.
Тут в ее четкие и, несмотря на это, трепетные размышления врезался отчетливый Артемкин голос:
— Ди-зен-те-рия у нас, со вчерашнего дня…
Другой голос, несколько смущенный, как бы с оглядкой, спросил:
— Да, я знаю. А ты вот что скажи…
— Вам Асю Владимировну надо? — перебил его догадливый Артемка. — Она сейчас меня ёдой будет мазать. Телеграмму она читает.
«Дмитрий Дмитриевич, — подумала Ася, вот и хорошо. Все сразу и объяснится. Без этого все равно не обойтись». Она встала, шагнула к двери и, взмахнув телеграммой, как флагом, крикнула:
— Входи! Входите же!..