Дома оказалась одна мама. Она сказала, что отец в командировке и приедет только через неделю.
— И тебя нет. А тут эта телеграмма…
— От Сени? — спросила Ася так спокойно, что мама сразу все поняла.
— Ты тоже получила? Ох, этот твой Сеня!
— Что он пишет?
— Прочти сама. В спальне у меня, на комоде. — Но пока они шли из прихожей через столовую, Вера Васильевна успела сказать дочери, что он там пишет, «этот твой Сеня»: — Представь себе, он просит твоей руки. Просит! По телеграфу! Я уж и не понимаю, старомодно это или чересчур современно? Какая-то смесь. И я одна тут…
Пока дочь читала, мама заглядывала ей в лицо, стараясь отгадать, к чему ей надо приготовиться. Она знала Асины решения — скорые, неожиданные и окончательные. Ни убедить ее, ни, тем более, изменить принятое решение невозможно. И еще до того, как Ася кончила читать, она поняла, что дочь уедет, может быть, даже не дождавшись отца.
— Он так во всем уверен, — счастливо и неожиданно смущенно засмеялась Ася, — так он уверен, что даже номер заказал. В нашей «семиэтажке».
— А ты как же? — с неясной надеждой спросила Вера Васильевна.
— Я его люблю. И… все.
— Мы его не видали почти десять лет. Что ты знаешь о нем?.. Какой он стал теперь?
— Все я о нем знаю.
Ответ прозвучал так убедительно, что Вере Васильевне оставалось только покорно вздохнуть. Никогда еще ей не удавалось ни в чем взять верх в разговоре с дочерью.
— Почему бы ему самому не приехать к нам? Нехорошо даже как-то…
— Мама, все будет очень хорошо. Так, как надо.
— Жалко мне Диму. Вот кто любит тебя.
— Дима! Он был самым неприкаянным студентом, а стал самым неприкаянным врачом. Он помог мне уехать, а провожать не пришел. Значит, есть у него все-таки характер. Дима не пропадет.
Они проговорили весь вечер и часть ночи, вспоминая все, что пришлось пережить в тот последний год войны. Воспоминания то и дело прерывались обсуждением того, как же так все неожиданно произошло: и переписывались мало и редко, и не виделись почти десять лет. Как-то все непонятно и необъяснимо. Это говорила Вера Васильевна, но ей, как всегда, трудно было спорить с Асей, и она была довольна хотя бы уже тем, что дочка впервые так много и откровенно рассказывает о Сене, о своей любви и терпеливо выслушивает все материнские наставления.
— Да, — тихо говорила Ася, глядя в окно, где уже зарождались неясные, но вполне определенные признаки приближающегося утра. — Ты очень верно заметила насчет смеси старомодного и современного. Нет ничего старомоднее любви и в то же время всегда и у всех она возникает и происходит по-новому. Заново. Современно. Наверное, поэтому всегда интересно читать романы про любовь. Всегда и у всех по-разному.