Газета «Искра» была основана в Пскове. Маленький домик, где состоялось первое реакционное собрание, был после революции превращен в музей и носил название «Домик „Искры“». Туда повел нас как-то наш учитель. В комнате висела большая картина первого заседания «Искры». Наивно наш педагог сказал: «На заседании были, кроме того, Мартов, Аксельрод и Вера Засулич, они были и на картине. Но потом позвали художника и сказали: треба замалювати!». Мы возмутились: это же фальсификация истории! Он совершенно смутился, «замалювание» казалось ему чем-то само собой разумеющимся, а тут подростки бунтуют. «Нет, мы ничего не искажаем, – сказал он, – мы же говорим вам, что они на заседании были. Но зачем вам видеть их лица?» Я потом не раз размышляла об этой боязни лиц. Она проявилась повсюду. Так, нигде нельзя было увидеть портрета Троцкого, и даже во время кратковременной дружбы с нацистской Германией нельзя было увидеть портрета Гитлера. Откровенно говоря, я и сейчас не совсем понимаю, чего они боялись. По моему мнению, никто из них не обладал привлекательным лицом, а у Троцкого и Гитлера лица были даже отталкивающие. Чего же они боялись?
В то время, как школьная жизнь шла своим налаженным чередом, 1937 год накрыл нас своим черным крылом тогда, когда он уже начал склоняться к концу. Снова были арестованы отец и старший брат Зины. Ее старший брат был к тому времени женат и имел двух маленьких детей. На этот раз не было благополучного конца, мужчины не вернулись, а семьи должны были покинуть Псков и выселиться на знаменитый 101-й километр. Арестовали и отца Лиды, машиниста поезда. Тогда в Пскове были арестованы почти все машинисты, некому стало водить поезда. искали среди красноармейцев машинистов по гражданской специальности и сажали на паровозы.
Лида, та самая, которая в 8-м классе хотела сделать меня свое исключительной подругой, была второй дочерью в семье. Ее старшая сестра уже работала, но были еще три маленькие девочки, всего 5 дочерей, Мы всем классом желали Лиде брата, которого она сама хотела, когда ее мать ожидала последнего ребенка. Но родилась пятая девочка. Теперь мать с тремя маленькими девочками должна была ехать неизвестно куда. Зине и Лиде разрешили остаться в Пскове до окончания школы. Обе устроились у родственников. Старшая сестра Лиды поехала с матерью, чтобы помочь ей и младшим сестрам.
Мне трудно верить тем, кто рассказывает, что соученики и соученицы отворачивались от тех, у кого были арестованы отцы. От Зины и Лиды никто в нашем классе не отвернулся. Мы все были подавлены и все им от души сочувствовали. «О, как я их ненавижу!» – вырвалось однажды у Зины.