– Вам лучше еще выпить, Константин Андреевич… Мне нужно вам сказать что-то очень важное… И я не знаю, как подготовить вас к этому страшному известию…
Монахов вытаращил глаза и побледнел.
– Это связано с Германом?
– Да… С ним случилось несчастье…
– Они убили его, да? Эти скоты убили его? – Он поднялся, и Наталия увидела, как сжались его кулаки.
– Он погиб… – выдохнула она и опустила голову. Ей казалось, что она сделала все правильно: утром ему бы все равно позвонили и сообщили…
– Что с ним сделали? – услышала она словно издалека его голос. Он стал выше и тоньше.
– Я видела его в морге… Знаете, его как будто загрызла собака…
– Собака? Да вы что, с ума сошли?! Какая еще собака?
– Большая и черная, – неожиданно для себя сказала она. – Пока никто ничего не знает…
– Значит, вы пришли ко мне не случайно? И Сара все знала?
– Не сердитесь на нее… Она сильно переживает… Мы не знали, как вам это сообщить… Кроме того, мне важно было посмотреть на его фотографию, чтобы удостовериться в том, что я видела именно его… Вот потому-то я и спросила, не звонил ли кто ему утром или в обед… Понимаете, его нашли на кладбище, а это означает, что кто-то его туда вызвал… телефонным звонком или запиской…
– Записка? Да, была… Тридцать первого… Я сам достал ее из почтового ящика. Обычный белый листок, сложенный вчетверо, а на нем синими чернилами написано «Герману». Я прочитал, конечно…
– Ну и что там было?
– Там было написано: «1 ноября в 3 часа в „Арлекино“. А.». Я так понял, что ему какая-нибудь девица назначила свидание. Я еще спросила его, кто такая эта А., и он ответил, что это какая-то Настя…
– Настя, Анастасия… Вполне может быть…
Монахов встал.
– Я пьян, я едва стою на ногах… А может, мне все это приснилось? Скажите, я сплю? Где мой сын?
– Мне очень жаль… – Наталия тоже поднялась, подошла к нему и взяла его за руку. – По-дурацки все получилось… Вы извините меня, Бога ради, что я немного использовала вас… Расспрашивала о Литвиновой…
– Что? – Он посмотрел на нее, как на привидение, но потом, очевидно, вспомнив что-то, закачал головой: – Да-да, Ира Литвинова… В вас говорило не просто любопытство… Вы самая настоящая садистка… Сначала вы говорили мне об Ирочке, чтобы помучить меня, а потом захотели посмотреть, как я буду реагировать на смерть сына? Да кто вы такая, чтобы ставить надо мной такие эксперименты?
– Вы ошибаетесь… И если вы в чем-то не уверены, то спросите лучше у Сары… Она вам все объяснит, кто я и чем занимаюсь…
– Вы упиваетесь чужим горем… Уходите, я не могу вас видеть…
Она видела, как у него трясутся руки, и сама почувствовала озноб.