– Сережа? Это я. Будь на месте. Сейчас я приеду к тебе с одной симпатичной девушкой. Все… – и положила трубку.
Девушка испуганно смотрела на нее:
– Это вы не меня имели в виду?
– Именно вас… Скажите, как вас зовут?
– Анжелика.
– Красивое имя. Скажите, Анжелика, вы умеете рисовать?
– Немного, а что? Я все равно никуда с вами не поеду… У меня работа…
– Вас есть кому заменить?
– Нет, я здесь одна… А что случилось?
– А то, что вчера вечером на кладбище нашли труп Германа… Вот мне бы и хотелось, чтобы вы попытались нарисовать портрет девушки, которая передала ему записку…
– Германа убили?
– Пока неизвестно… Но вы же и сами понимаете, что он оказался на кладбище не случайно…
– Да, конечно… Я сейчас позвоню Григорию Михайловичу и предупрежу его, что закрою на время кафе…
Из прокуратуры, где их встретил заинтригованный Сапрыкин, они перешли в расположенное по соседству здание криминалистической лаборатории, где, как предполагала Наталия, они попытаются совместными усилиями составить фоторобот девушки с запиской. Но Анжелика оказалась намного талантливее, чем она даже могла предположить. Она настолько хорошо изобразила на чистом листе бумаги портрет незнакомки, что Сапрыкин узнал в ней свою соседку по лестничной клетке.
Ему потребовалось всего сорок минут, чтобы съездить за ней в поликлинику, где она работала медсестрой, и привезти ее в прокуратуру.
На вопрос, кто дал ей эту злополучную записку, Женя Березкина – так звали соседку – ответила, что ее остановила около кафе «Арлекино» какая-то женщина лет сорока пяти и попросила передать записку кому-нибудь из обслуживающего персонала кафе «для Германа».
– Она назвалась матерью этого самого Германа и объяснила мне, что и сама бы спустилась в кафе и передала записку, но Герман мог быть там, а у них очень сложные отношения, что он вот уже три дня как не ночевал дома… Я даже не стала особенно прислушиваться к ее словам, потому что мне не составляло никакого труда передать записку…
Она смотрела испуганными глазами на Сапрыкина, затем перевела взгляд на Анжелику:
– Я вас узнала, ведь это вы были за стойкой в тот день?
Анжелика кивнула.
– Женя, а ты не могла бы описать ту женщину, которая назвалась матерью Германа?
– Наверное… Она была очень странно одета… Знаете, чуть ли не старинное синее пальто, сильно приталенное и широкое в бедрах… На голове белая «таблетка», знаете, в старину носили такие шляпки… Волосы у нее были седые, а почти все лицо скрывали очки в черной и очень грубой оправе. Я еще подумала тогда, что я бы и сама сбежала из дома, будь у меня такая мамаша… Она показалась мне ненормальной…