Начал накрапывать дождик. В сумерках последних дней сентября мелкие капли завораживали. Света не захватила зонт, а дождь набирал силу. Совсем не холодно, легко дышится. Маньяка нет, значит, напугала она его своим походом в милицию. Света стала под навес над витриной магазина, яркий свет витрины осветил длинные струйки. А дождь разошелся. Прохожие опрометью понеслись по образовавшимся лужам и вдруг...
– Девочка, – услышала возле себя Света.
Повернула голову... Под одним с ней навесом стоит бомж!!! Народ разбежался, только дождь, бомж и Света. Он повторил, сделав к ней шаг:
– Девочка, послушай...
Света ринулась под дождь. Бежала, попадая ногами в лужи, набирая полные туфли воды. Ноги принесли ее домой. Едва вставила ключ в замочную скважину – руки тряслись, да и вся Света дрожала. Повернув ключ в замке, очутилась у себя, захлопнула дверь и прижалась спиной к стене, безотрывно глядя на дверь. Чудилось, что сейчас она откроется сама собой и войдет маньяк. Ту-дух, ту-дух – заполняло сердце мертвую тишину.
Живя в маленьком городе, не встретиться невозможно.
– Здравствуй, Рита, давно тебя не видел. Как ты?
– Здравствуй, – после паузы неловко произнесла она и потупилась. – Я нормально.
Ему стало стыдно: кого подозревал? Случись подобное с ее матерью, она ни за что не подумала бы на Германа, а он...
– Прости меня, Рита, – сказал тихо.
– За что? – вскинула она на него глаза.
– За все. Я виноват перед тобой.
– Ты говорил мне это десятки раз. Нашел убийцу? – Рите не хотелось продолжать тему кающегося грешника.
– Нет. Но найду. Скоро.
– Извини, Герман, я тороплюсь. Желаю удачи.
Он долго смотрел ей вслед. А она ни разу не оглянулась. Ему надо тоже в ту сторону, но он пошел другой дорогой на урок к программисту. Если выбрать кадры с ногами подозреваемых, увеличить их на компьютере, а потом выяснить, кто в каких туфлях пришел на свадьбу – таким образом можно вычислить убийцу по обуви. Очень просто.
– Поспать бы денька два, – размечтался Герман.
– Что я делаю? – без конца повторяла Кира Викторовна, идя к Татьяне.
Разумом понимала, что просить бывшую ученицу вернуть мужа унизительно, но ее ждет унижение пострашней – это когда весь город узнает об измене. Лучше стать на колени перед юной дрянью, которую она же и взрастила. Да ее утопить следовало, как котенка. С Петром отношения хуже некуда. Не простил ей рыбок. Скользких, чешуйчатых существ без души. Он молчит. Презирает. И кто? Родной муж. Да, родной, потому что прожита с ним целая жизнь, единственная жизнь. Петя топчет тридцать три года, как она топтала рыбок, а видом своим дает понять: все кончено. Тридцать три года кончены. Нет и нет! Любой ценой надо его остановить. Утопающий хватается за соломинку, Кира Викторовна за Татьяну. Да, она будет просить, умолять. Как это пережить? Атеистка Кира Викторовна на площадке перед дверью перекрестилась.